Откуда берутся эльфы - [57]

Больше она не выходила ни обедать, ни ужинать, перекусывала на кухне, чем придётся. Проводила всё время или в комнате, или в детской. Очень хотелось бывать на улице, но профессор пока не закончил исследование Плесирки и не рекомендовал долго находиться на нефильтрованном воздухе.

Армир на парваусов смотрел издалека. Вошёл в детскую вроде с улыбкой, но улыбка быстро погасла. Смотрел словно сквозь них, как будто вернулся в прошлое и видел что-то другое. Элидес наблюдала. Малышки волновались, их немного пугал этот новый человек, но хотя бы не до слёз.

Правильно она сделала, что убралась подальше от населённых планет! Как можно держать там парваусов? На них так сильно влияет отношение других людей. Их на базе всего ничего и то малышки постоянно на взводе, а будь дело в городе? Они бы там за пару дней свихнулись!

Армир не подошёл к ним в тот раз, молча и тихо пропал.

А вот собаки и Мигль, которого привезли со Скрепки, оставшейся на орбите, приводили малышек в восторг. Мигль часто залезал к ним в манеж и висел на сетке, а они лезли в него, как в гамак и свиристели от восторга. Собаки бегали вокруг и совали носы в дырки сетки манежа, и парваусы свиристели ещё громче. С животными они чувствовали себя такими счастливыми, что у Эли глаза так и слезились. Какая я впечатлительная стала, думала Эли.

И вот, явившись в очередной раз на кухню, она нашла на столе красивую синюю тарелку, накрытую прозрачным колпаком. Красиво украшенное блюдо, перед которым белая карточка с надписью: «греть 2 минуты», написанная незнакомым почерком. Кто бы это не приготовил, обошёлся он явно без биопринтера, мерзкий вкус блюд которого ни с чем не спутаешь. Уже опустошив тарелку, Элидес позволила себе предположить, что это был Тиходол. Никто другой не стал бы оставлять записки, просто прошёл бы в детскую и лично бы сказал всё, что хотел. А он как раз решил учиться готовить, об этом как-то упомянул Армир. Видимо, научился.

Это интриговало. Элидес не хотела себя тревожить, возвращаться к каким-то нелепым надеждам на будущее и заново испытывать влюблённость, хотела просто растить девочек и чтобы сердце всегда оставалось в покое, в некоем безопасном стазисе. Но не выходило. Капитан незваным -непрошеным снова проник в голову, вернее, и не убирался никогда, разве что более насущные проблемы загораживали его образ. А теперь, при личной встрече, образ вернулся куда более чётким.

А очередным утром, когда Элидес вышла из комнаты, на кухне её ждал Тиходол собственной персоной. Сама серьёзность и собранность. Он молча поставил перед ней тарелку с горячим омлетом и налил свежий кофе. Пахло просто бесподобно! Не отказываться же от роскошного завтрака, очень похожего на попытку извинения? Элидес кивнула в знак благодарности и съела всё до последней крошки. Вчерашний ужин, сегодняшний завтрак. она не отказалось бы от подобных знаков внимания и впредь. Жаль только капитан молчит и смотрит всё время куда-то мимо. Нет чтобы рассказать смешную историю, сделать приятный комплимент, просто хоть как-то попытаться перестать изображать чурбана!

Уже отключаясь, путаясь в мыслях и не в силах поднять тяжёлую голову со стола, Элидес поняла - завтрак был совсем не знаком внимания, чего уж говорить про извинение! В еду что-то подсыпали!

Искусственный сон был в тягость. Хотелось куда-то бежать, кого-то спасать, но тело не слушалось, даже голова не поднималась. Это было очень мерзко, обидно, страшно. От обиды хотелось плакать, но не слушались даже слёзы. Как можно спасти дорогих тебе людей, если ты сам просто кусок мяса?

Её качало, качало, поблизости гудел включённый двигатель. Даже во сне затекли ноги и руки, болела шея.

Потом она услышала голос.

- Всё, просыпайся.

Как по команде Элидес открыла глаза.

- Можешь вставать.

Она приподнялась, опираясь на коричневую обивку сидения. Обзорные окна катера не скрывали окрестностей - бледная зелень, облако небольших, зазубренных по краям листьев. Базы в поле видимости нет. Катер стоял посреди местного леса - низкого, не выше двух метров кустарника со множеством тонких ветвей, направленных вверх. Ветви упирались в окна, значит, катер опустился прямо в заросли. Сидящий на водительском сидении Тиходол выключил двигатель, вынул и забрал ключи, потом с трудом открыл дверцу и выпрыгнул наружу. Раздался звук, будто хрустнула сразу тысяча яичных скорлупок.

Голова не соображала. Он обошёл катер, шумно раздвигая заросли, отодвинул ветки, частично их обломав, и открыл дверцу со стороны Элидес. С усилием раскрыл шире, деревья протестующе хрустели, смятая зелень пахла мятой.

Раскрыв дверь пошире, Тиходол схватил её за руку и потянул на себя.

- Давай, выходи.

Она хотела спросить. что-то спросить, но вместо этого накренилась на бок и практически вывалилась наружу. Он подхватил её за талию, выволок из катера и поставил на ноги. Пошатал взад - вперёд.

- Стоишь?

Элидес молча кивнула - ноги плотно увязли в зарослях и держали её даже против воли. Тиходол убрал руки и продираясь сквозь заросли, добрался до багажных отсеков катера. Вытащил большой серый рюкзак, потом второй поменьше. Подошёл с меньшим к Элидес.