Открытый путь [сборник] - [14]

— Сейчас попробую наловить рыбы, — сказала я ему.

Рыбину мне удалось поймать одну, но крупную, пятнистую, с розоватыми плавниками.

— Я почищу, — сообщила я Найтли. — Только придется есть ее сырой.

— Я мог бы вызвать заклинание огня, — задумчиво произнес Найтли, — но… нет, лучше попробуем сырую.

Мы принялись за рыбу, которая и сырая оказалась недурна.

— Тримейн остался к западу от нас, — рассказывал Найтли, выплевывая мелкие косточки. — Нам нужно двигаться на север, по направлению к Эрденону. Перейдем границу по реке. Главное — оказаться под юрисдикцией герцога Эрдского. Он не подписал с Тримейном договор о выдаче преступников. Правда, я не могу поручиться, что стражники не рискнут так же беззаконно пересечь границу, но я на это надеюсь. В общем, чем дальше мы успеем уйти на север, тем лучше.

— В Междугорье.

У него даже челюсть отвисла.

— Почему туда?

— Не знаю… мне показалось, что это важно… и что мы именно туда направляемся.

Он схватился за виски и пробормотал что-то вроде: «Я должен был это предвидеть».

Тем временем я закопала остатки завтрака. Найтли поднял голову и сказал строго, как учитель на уроке:

— Пока что нам важно добраться в Эрденон. В город Эрденон. Усвоила?

И мы двинулись в путь — умудренный жизнью, уверенный в избранном пути адепт и я, — кто? — заткнувши за пеньковую опояску дешевый меч из плохой стали.

Если бы не мои мрачные мысли, в лесу было бы даже неплохо. Погода была в самый раз для ходьбы, дождя не было уже порядком, и палая листва пружинила под ногой. Если мы уйдем от погони, нужно будет подумать о пропитании. Грибы, наверное, уже есть, и потом, охота… правда, стрелять не из чего, но я могу выстругать что-нибудь вроде дротика, а глаз у меня верный. Сквозь заросли боярышника, покрытого зелеными еще ягодами, мы выбрались на небольшую поляну, и тут Найтли остановился. Дыхание со свистом вырывалось у него из груди.

— Я истощил свои силы, взяв такой разгон. — Он опустился на землю. — Погони пока что незаметно, и думаю, Алиена, мы можем позволить себе небольшую передышку.

Плюхнувшись рядом, я заметила:

— Я Селия. И всегда была Селией.

— Нет. — Он уверенно помотал головой. — Ту, что крестили в приютской церкви, действительно назвали Селией. Мое же создание именуется Алиеной.

— Что?

— Да, — торжественно произнес он. — Вот что я имел в виду, когда говорил, что дал тебе душу. Я — не твой отец, Алиена, я — больше. Я — твой создатель.

Меня прожгло от глотки до пищевода, словно я по ошибке вместо воды выпила стакан кислоты. Я привстала на одно колено.

— Ты… хочешь сказать… я — ненастоящая? Ты создал меня в одном из твоих атанаров? Я — гомункулус, или механическая кукла, вроде тех, что творил Альберт Великий?

— Нет, — поморщился он. — Твоя физическая оболочка действительно рождена в результате вульгарного плотского соития мужчины и женщины, о которых я ничего не хочу знать. Но она не имеет ничего общего с содержанием. Алиена — так зовется та, кого я поселил в этом теле…

Не знаю, что бы он сказал еще и что бы сделала я, но в это мгновение в боярышнике раздался сокрушительный треск. Я вскочила, вытягивая меч. При этом веревка, державшая его, развязалась, и я подхватила ее левой рукой.

Найтли быстро переместился на другой конец поляны.

Это были солдаты конвоя. Четверо. Очевидно, они прочесывали лес небольшими группами. Они что-то кричали, но из-за того, что я только что услышала, никакие слова до меня не доходили. С тем же успехом ко мне можно было обращаться по-китайски. И еще — очевидно, они были в ярости из-за гибели своего сотоварища и не собирались оставлять нас в живых. И они бросились на меня.

В «Морском чуде» среди бандитов и головорезов особым почтением пользовался Вальгард-душегуб, зарубивший в драке троих противников. Об этом кабацкая публика говорила как о чем-то совершенно неслыханном. А здесь было четверо. Впрочем, если бы они нападали по одному, это им было бы не в пример выгоднее. А так они присунулись ко мне все сразу, толкаясь и мешая друг другу.

Об этом я, конечно, тогда не думала. Я вообще ни о чем не думала. За меня думало — и действовало — мое тело, о котором Найтли так презрительно отозвался.

Я одновременно отбила выпад ближнего меча и хлестнула веревкой по глазам того из нападавших, что был слева. Брызнула кровь, он дико завопил, отшатнулся, тесня своих соратников, и выронил меч. Я успела его подхватить.

Держа в каждой руке по мечу, я закрутила их как мельничные крылья. Ни разу в жизни я не видела подобного фехтовального приема, но чувствовала, что действую единственно верно и правильно. Хоть это и рассеивало силы, но обеспечивало хорошую оборону. Но все-таки защититься полностью я не могла. Пока я отбивала атаки с флангов, третий нападающий бросился на меня. Я прыгнула вперед — потому что, как я уже говорила, в драке принимало участие все мое тело, целиком, — направленным ударом ноги сбила противника на землю и, двумя своими мечами удерживая два вознесенные над моей головой меча, наступила ему на горло. И босой ногой ощутила, как хрустнули шейные позвонки…

…И тут же мгновенно нырнула, опустив руки, и высвобожденные клинки клацнули друг о друга там, где только что была моя голова. Я успела развернуться и сменить позицию. Один из них, следуя за мной, споткнулся о труп, и лезвие вошло ему сверху, в основание затылка, а второму, который в это время в замахе сжимал обеими руками рукоять своего меча, — снизу, под подбородок.