Открытым текстом - [3]

— А с чем их едят? — Наташа попыталась вырвать ведро из рук Зинки, но та крепко держалась за дужку.

— Хочешь под немца попасть, дура? Вон как прет… Или с голодухи загнуться… А там и оденут, и обуют, и накормят…

— Мама не отпустит, — Наташа еще сильней потянула ведро на себя.

— Еще как отпустит…

Ведро гулко ударилось о дорогу, подпрыгнуло на смерзшейся земле, стуча дужкой…

На следующий день в райкоме комсомола им выдали путевки и вечером посадили в переполненный вагон, а через сутки они прибыли на курсы и среди одинаковых унылых бараков за покосившимся забором смешались с оравой таких же девчонок.

Наталья Петровна расстегнула сумочку, достала платок.

Из-за угла появился паренек в жокейке. Рядом с ним семенил мальчишка в пестрой майке.

— Можно Витьке тоже встать в очередь? — паренек ткнул мальчишку в живот кулаком.

— Вел бы сразу всю банду, — особа в черных очках надвинулась на паренька. — Места хватит…

— Витька так Витька, — Наталья Петровна спрятала платок, расстегнула на блузке верхнюю пуговицу.

— Тогда мы пока на фонтан слетаем?

— Смотрите не опоздайте, — Наталья Петровна посмотрела вглубь черных очков — особа, дрогнув, отвернулась.

Что же нам выдали после бани? Длинные черные шинели, огромные солдатские ботинки с обмотками и пилотки… Нет, конечно, не пилотки, а буденовки… Точно, буденовки с пришитыми матерчатыми звездами… А ведь зятю сказала про пилотки…

Наташа в строю шагала сразу за Зинкой, то и дело наступая ей на пятки. Зинка почти выскакивала из ботинок, поминутно оборачивалась, но молчала.

Миновали бараки, и за голыми деревьями мелькнула крыша столовой.

— Запевай! — старшина остановился.

Но в ответ ему — лишь сопение да топот.

— Запевай… — старшина длинно выматерился. — Запевай!

Вот уже близко крыльцо столовой. На гвозде сбоку белеет полотенце.

— … кругом!

Теперь впереди бараки — холодные коридоры, кособокие двери, классы с узкими столами, а на каждом столе прибит телеграфный ключ.

— Запевай!

И тут Зинка, набрав побольше воздуха, начала:

— А ну-ка, девушки, а ну, красавицы!..

Остальные покорно подхватили…

А вечером опять приказ старшины, и опять сопение и топот, и опять лишний круг, и опять песня, надоевшая хуже ночных подъемов…

Наталья Петровна сделала шаг и еще полшага за особой в черных очках, которая больше не оборачивалась — тонкое платье на ее спине шло мокрыми пятнами.

Старушки, намаявшись у стены, притащили откуда-то пустые ящики, присели поближе к очереди.

Наверное, им тоже есть что вспомнить? Или они уже миновали тот рубеж, когда оглядываться назад уже нет никакого смысла?.. А эта, в очках, небось и не подозревает, что когда-нибудь наступит пора для подведения итогов… Впрочем, кажется, многие вполне обходятся без этого… Гораздо спокойнее и надежнее смотреть вперед, если даже там и ничего нет… Когда зять состарится, пусть судьба пошлет ему человека, не ведающего жалости, пусть натычет его, как котенка, в прошлое…

Не раздеваясь, только стянув шапку, прошел зять на кухню, бухнул на стол пакет с апельсинами и пустые банки.

— В окно видел… Выглядит нормально, улыбается… Апельсины не взяли, говорят, нельзя… Нужны яблоки… Вот записка… Сейчас перекушу, и снова начнем душевные разговоры… Есть в них что-то спасительное, настраивает на философский лад… Только, пожалуйста, не изображайте из себя ветерана на пионерском сборе… Зачем лепетать о том, что вычитали в мемуарах или в кино увидели — будто своей биографии мало… Лучше вспомнить честно то, что было — ни меньше ни больше… Правда, ничего, кроме правды, — зять расстегнул пальто, вышел, на ходу надевая шлепанцы, вернулся. — Везет же мужикам, сегодня в списке одни мальчики!.. Да не разогревайте, и так умну… А вы, теща, мне даже приснились, и почему-то с парабеллумом в руке…

Голубь на краю тротуара забрался в лужу, побил крыльями. С крыши магазина к нему сорвался еще один — такой же важный…

— Зин, а Зин, — Наташа свесилась в темноту. — Ты молодчинка! Так шпарить на ключе — одно загляденье.

— Телки вы безрогие, ничегошеньки не понимаете, — Зинка протянула руку вверх, и пальцы их встретились. — Думаешь, я просто так в отличницы выбиваюсь?.. Может, при курсах инструктором оставят — понятно?.. Мужики-то дурачье, на фронт рвутся…

— Сама ты телка дебелая, — Ольга из Ростова, прозванная Гвоздиком, повернулась с боку на бок, вздохнула, как обычно, страдальчески. — Всех отличниц по окончании в партизаны засылают, а оттуда мало кто возвращается…

— Не брешешь? — Зинка отдернула руку и повернулась к Гвоздику. Не брешешь?

— Стучи, подружка, стучи… — Гвоздик опять вздохнула и затихла.

В дверях мелькнул свет, и по проходу защелкали подковками сапоги старшины.

Наташа, затаив дыхание, натянула колючее одеяло по самый подбородок и стала ждать, когда вспыхнет лампочка.

Это случилось, как всегда, неожиданно, и сразу же старшина сипло проорал команду и, глядя на секундную стрелку карманных часов, отвернулся к облупленной стене.

Пока Наташа подхватывала обмотки и шарила ботинки, Зинка, скользнув в юбку, натягивала косоворотку и вылетала босиком на построение. А старшина, по-прежнему глядя в стену, гнал всех обратно и снова объявлял подъем, и Наташа в который раз хваталась за обмотки…