Открытое письмо молодому человеку о науке жить. Искусство беседы - [26]

Да и сами живите подлинной жизнью, а не играйте трагикомическую роль, в которую не очень-то верите. «Жизнь слишком коротка, чтобы позволить себе прожить ее ничтожно».

Заключение в форме диалога

– Ваши советы разумны, но я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь им последует.

– Я их не только не навязывал, но даже не предлагал; их у меня попросили.

– Они подходят вашему возрасту, но не молодежи. «Советы стариков как зимнее солнце – они светят, но не греют».

– Я и сам говорил, что в различные периоды жизни характер, пороки и добродетели человека меняются.

– Вы действительно это сказали, но тогда зачем советовать умеренность тому, кто находится в расцвете молодости? Откуда ему взять мудрость Марка Аврелия, если он кипит желаниями и энергией. Особенно в наше время. Вы не можете не знать, что являетесь современником битников, сердитых молодых людей, «черных курток» и «прово». На что им ваш стоицизм?

– Он мог бы стать их спасением… Впрочем, я обращался не к ним… Мой Луцилий, мой Натэниэл, для которого я пишу, не из числа сердитых молодых людей… Встревоженный? Неуверенный? Пожалуй. Именно тревогу его я и пытался рассеять, говоря о вечном человеке.

– На что ему вечный человек? Он родился в страшное время, когда все рушится; он мучается тоской своей эпохи.

– Тоска не новость. Рене, Вертер, Адольф страдали «болезнью века». Кафка, Брукнер описали «болезнь юности». Всякий раз, когда после бурного периода революций и войн наступает относительное спокойствие и внешнее процветание, «дитя века» скучает. Не находя применения своим силам, молодежь разбивает витрины, поджигает автомобили…

– И бранит стариков.

– Ничего хорошего в этом нет. Да и нового тоже. На премьере «Эрнани» юные романтики освистывали лысых классиков и кричали: «Эй вы, плешивые, по вас плачет гильотина!»

– Они по крайней мере не рвались к власти. Я видел по телевизору, как одна студентка из Амстердама заявила: «Пора отправить на пенсию всех, кто старше тридцати лет».

– Сумасшедшая девчонка. Ее товарищи резко протестовали: «Мы не хотим власти». И слава Богу! Голландский народ и не доверил бы им ее. Народная мудрость высоко ценит опыт. Секретарем коммунистической партии не может стать мальчишка.

– Французская революция доверила оружие молодым генералам…

– Но привел к власти Бонапарта старик, Сийес.

– Зато сам Бонапарт был молод и тем не менее поражал зрелых мужей своими познаниями и умом.

– Что это доказывает? Что характер важнее, чем возраст. Достоинства не зависят от возраста. Да и сам возраст – понятие относительное. Бывают разочарованные во всем двадцатилетние старики; бывают восьмидесятилетние юноши, молодые душой и телом, полные замыслов.

– Надолго их не хватит.

– «Но время, черт возьми, не главное для дела».

– Я прошу прощения у Мольера и у вас, но время, которым человек располагает, определяет его активность. Чтобы предпринять важные преобразования, надо иметь впереди годы.

– Или воспитать молодежь, способную продолжать начатое. Это-то я и пытался сделать, когда в меру моих скромных сил напоминал достойному юноше истины, которые я считаю непреходящими.

– Как могут истины не быть преходящими, когда все вокруг так быстро меняется? Один из ваших коллег сказал, что мы живем в эпоху, когда лейтенант образованнее полковника, потому что он учился позже, а за время, отделяющее годы его учения от того времени, когда получал образование полковник, в науке произошел переворот. Чего стоит ваша традиционная мораль, когда технический прогресс изменяет нравы? Как могут взаимоотношения полов остаться прежними, если последствия полового акта перестали быть необратимыми? Как может работа остаться долгом, если автоматизация делает ее лишней? Почему вы хотите, чтобы мораль в двухтысячном году была такой же, как в тысячном? Как молодежи не тревожиться, если она не видит выхода? Что вы ей предлагаете? Вы знаете, что она жаждет приключений. Долгое время ее кумирами были капитаны, путешественники, первооткрыватели; позже мальчишки стали бредить авиацией; еще позже космосом. Но в космос всех не возьмешь. Самого большого бюджета в мире едва хватает, чтобы послать туда пару десятков человек. Что же остается молодежи? Драка и за неимением лучшего бессмысленные и отчаянные бунты.

– Я не согласен с вами. В мире всегда будут приключения для молодежи, которая их достойна. Просто это будут другие приключения. Вы жалеете, что не осталось неоткрытых земель; есть «открытые» земли, о которых мы почти ничего не знаем. Морское дно ждет своих пионеров. А также область наук и искусств. Многое уже открыто? Да, но еще больше остается открыть. Много уже написано? Да, но еще больше остается написать. Организовать дом культуры, научно-исследовательское общество, народный театр – разве это не приключение? Снять в двадцать пять лет, без гроша в кармане, лучший в мире фильм – разве это не приключение? Перестаньте твердить молодежи, что она несчастна; она сделает все необходимое, чтобы стать счастливой. «Лучше, – учил Спиноза, – беседовать с человеком о его свободе, чем о его рабстве». Это особенно справедливо по отношению к человеку молодому, и именно об этом моя книга.