Открытие Вселенной - прошлое, настоящее, будущее - [26]

Непонятны пока и причины, по которым эта цивилизация к середине 2 тысячелетия до н. э. пришла в упадок. Возможно, дело в том, что на протяжении нескольких веков заметно ухудшилась экологическая ситуация, резко упала урожайность. По одной из гипотез, изменилось русло Инда. Как бы там ни было, процесс упадка Хараппской культуры был довершен вторжением с севера так называемых ведических народов — арийцев, которые во второй половине 2 тысячелетия создают на захваченных территориях новую цивилизацию.

Огромный период древнеиндийской истории до сих пор видится очень туманно. Археологические данные свидетельствуют о том, что более или менее крупные города возникли в ведический период не ранее 8 века до н. э., а крупные государства несколькими столетиями позже.

Индоарии сформировали очень своеобразную социальную структуру, во многом отличную от других древних цивилизаций. Основное отличие заключено в жесткости кастовых рамок. Общество индоариев делилось на 4 варны брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр. Вне варн стояли, видимо, потомки доарийских аборигенов — так называемые парии или чандалы (более известные в европейской литературе как «каста неприкасаемых»). Деление велось фактически по социальным функциям. Так, брахманы были хранителями духовных традиций, руководили обучением и исполнениями религиозных обрядов, кшатрии — занимались военным делом, как правило, из них набирались чиновники, почти все индийские цари (раджи) — тоже из варны кшатриев. Вайшьи, согласно древним установлениям, отвечали за скотоводство, а вообще же представляли в основном торгово-ремесленное сословие, обязанное заботиться о благосостоянии высших варн. Шудры резко отделялись от остальных индоариев и должны были исполнять самую тяжелую и грязную работу. Фактически их широко эксплуатировали в земледелии. И уж совершенно бесправным было положение неприкасаемых, среди которых встречались не только исполнители обрядов кремации и палачи, но представители таких, казалось бы, почтенных профессий, как охотники, кожевники и каретники. Браки между представителями разных варн категорически запрещались. Общение с низшими или нарушение обрядов своей варны могло отбросить человека до шудры и даже парии.

Глубокие корни такой социальной стратификации можно усматривать еще на уровне первичного разделения труда в общинно-родовую эпоху. Но в конкретной индоарийской форме система варн, скорее всего, служила действенным рычагом внеэкономического понуждения. Фактически это был иной вариант социальной регуляции, не связанный с рабовладением в духе цивилизаций Средиземноморья. Скажем, древние греки, впервые столкнувшись с индийским обществом, вообще не обнаружили там рабов.

Видимо, самые ранние схемы социального разделения индоарийцев не слишком сильно отличались от того, что индоевропейские племена принесли на берега Средиземного моря, как, впрочем, и от вполне определенных черт кастового общества в Древнем Египте. Есть много указаний на то, что в глубокой древности переход между варнами не был полностью закрыт. Лишь со временем границы стали практически непроницаемы.

Это явление наложило сильнейший отпечаток на всю индийскую философию и религию, в частности, и на космическое мировоззрение. Когда варны были превращены брахманизмом и индуизмом в некие божественные уложения, попасть в высшую варну стало важнейшей целью всякого индуса. Религия превратила эту цель в сильный стимул праведной жизни. Но поскольку при жизни повысить свой социальный уровень человек не мог, развилась особая версия посмертного воздаяния (не похожая на «райское блаженство», характерное для ряда других религий). Его идея сводилась к тому, что праведно живущий в рамках своей варны не умирает полностью — его душа воплотится в человеке более высокой варны. Наоборот, пытающийся разрушить порядок, обречен в иной жизни на прозябание в теле шудры или даже парии. С течением времени эту схему пришлось расширить, включая в нее животных, в которых переселяются души самых низких грешников, а также существа сверхчеловеческой природы, которыми могут стать наиболее просветленные духом праведники. Отсюда берут начало идеи ахимсы (непричинения зла всему живому[20]) и индивидуального духовного самосовершенствования вплоть до достижения состояния высшего блаженства — нирваны.

Ясно, что в такой ситуации высокая социальная активность личности, ее изобретательность в технической и экономической сферах вряд ли могли служить образцом добродетели. Познавательная активность, связанная с повседневной практикой, становилась в какой-то степени бессмысленной — ведь все равно, достигнув в иной жизни сверхчеловеческого уровня, можно было увидеть Вселенную так, как это в принципе не дано человеку. Возможно, этим и объясняется отсутствие в Древней Индии космических разработок в духе древнегреческих натурфилософских школ, а в более широком плане — отсутствие внутренних предпосылок для перехода на уровень технологических цивилизаций.

Однако здесь вряд ли можно ограничиться простыми утверждениями о торможении прогресса, отсталости и т. п. — мы сталкиваемся с принципиально иным вариантом социальной эволюции, не сходным с хорошо изученными цивилизациями Средиземноморского региона и во многом еще не понятным. Включение человека в систему животного мира, идеи разумного сосуществования разных видов, исключительная терпимость к иным взглядам — это далеко не полный перечень тех достижений индийской культуры, которые до сих пор не без труда перевариваются европейским научным мировоззрением.