Открытие - [95]

— Попытка — не пытка, — уклонился Женя.

Он распахнул перед Гарькой дверь, скрывая лицо от глаз литератора. Женя знал, что на его лице проступает любое волнение, хоть ты намертво стисни зубы. А не волноваться сейчас он не мог — не был уверен, что Слон и Борис Петрович поддержат их.

И Женя поспешил вырваться из управления на мороз. «Эту гору нам не обойти по горизонтали, ребята, — мысленно обратился к своим однокашникам Женя, — тут или подъем — или вниз!..»

— Это, конечно, компромисс, — засипел Гарька, — но докапываться до истины нет ни времени, ни возможностей... А вообще-то я не оставлю так это дело... Ишь ты, первооткрыватель объявился! Угодных к рукам прибрал, неугодных размел, с сильными подружился... и — кум королю!..

Женя не дал разойтись Гарьке на этот раз. Ускорил шаг, а с быстротой появился риск наглотаться воздуха с ледяными колючками. И Гарька поумолк. И заговорил вновь, когда уж вошел в Женину квартиру.

А у Жени сидел Борис Петрович, и Гарьке пришлось смолкнуть под испытующим взглядом Жениного соседа. Хозяин и сам умолк, хлопая заиндевелыми ресницами. Этого он никак не ожидал, чтобы Лилия Ивановна разговорилась без него с соседом! А Борис Петрович уже освоился в роли друга дома, словно давным-давно был на короткой ноге с Лилией Ивановной.

— Грейтесь, — предложил Борис Петрович, но сам духовку не освободил.

Он раскинулся, не раздеваясь, на единственном стуле у печки, вытянув ноги в щегольских ботинках, где по зеленому нерпичьему меху вместо шнурков струились стальные ручейки. Борис Петрович попивал горячий чай из большой фарфоровой чашки, но лицо его хранило синюшный, под цвет фарфора, оттенок. Лилия Ивановна хлопотала у плиты. Увидев Женю и Гарьку, она вспыхнула.

Женя понял, что Борис Петрович рассказал о собрании, а Лилия Ивановна ему — о выходке Гарьки в школе. И Борис Петрович с особенным интересом рассматривал Гарьку, будто перед ним стоял оживший мастодонт.

— Грейтесь, — повторил Борис Петрович шутливо-надменным голосом, — здесь люди добрые живут...

— На это и рассчитываем, — спокойно отозвался Гарька и сразу принялся раскручивать свою тетрадку. — Придумал я, Борис Петрович, одну штуку, чтобы помочь Игорю... В пользу защиты собрать подписи под таким вот воззванием. Не удалось мне, правда, на собрании вашем объявить, да, думаю, дело поправимое.

Борис Петрович взял тетрадку, расправил ее и крикнул в стену:

— Слон, слушай, что придумал Гарий Иосифович, а Женька подписался!

— Угу, — отозвался из-за стены сосед.

И Борис Петрович стал громко читать Гарькино сочинение, явно желая, чтобы его услышала вся Горная улица.

Гарька протянул ему авторучку и натолкнулся на две льдинки — глаза.

— Я подписать такое не могу, — отчеканил Борис Петрович. — Моя фамилия — не расхожий набор букв. Если я подпишусь в вашей бумажке, мне места не будет в серьезном документе, за Игореву судьбу!

— Плохо сформулировано? — спросил Гарька.

— Грамматика здесь на месте,— сказал Борис Петрович.— А вот с другими дисциплинами неувязка получается... Безапелляционный вызов юристам прежде всего! Они трудились в поте лица, чтобы квалифицировать преступление согласно закону, а два каких-то чудака требуют перечеркнуть всю их работу! Серьезную работу, а не суетливые домыслы!

— Почему же два? — обиделся Гарька. — Подпишешься — будет три!

— Нет уж, извините, ребята, — зашелестел тетрадкой Борис Петрович, — у меня не все потеряно, чтобы помочь Игорю по-настоящему! — Он повернул голову к стене и спросил: — А ты, Виктор Самсонович, собираешься подпись ставить под такой бумагой?

— Я — как все,— донесся из-за стены гулкий голос соседа. — Жду, что Матвей Андреич предложит!

— А он с бухты барахты действовать не собирается, — заметил Борис Петрович. — И у вас в школе, кажется, нет дураков, для которых закон не писан...

Женя покосился на Лилию Ивановну — заварник в ее руке клюнул носком. Хозяйка спохватилась и затянула умоляющим голосом:

— Гарий Иосифович, присаживайся, чаю выпей, потом поговорим об этом...

Гарька решительно выпрямился.

— Говорить уже некогда, чаи распивать тем паче, пойду выполнять до конца свой дурацкий долг!

Он по-молодецки развернулся и ткнул дверь так, что она отлетела с жалобным скрипком. Гарька нырнул в налетевший густой вал, Женя устремился за ним.

— Вот так и расплачиваются за компромиссы, — заклокотал в темноте Гарькин голос. — Нет, все! Больше я на вашего брата не надеюсь! Чуть не удержал принципа — и покатилось дело под гору! Так лучше скатиться самому, а принцип пусть останется на высоте и кое-кому житья не дает!

— Что мы с тобой вдвоем? — спросил Женя, двигаясь по белесому следу Гарькиных выдохов. — Две пешки?

— Я не пешка,— огрызнулся Гарька.

— Ну чего ты хорохоришься? — повысил голос и Женя. — Что ты сделаешь в одиночку, без поддержки сверху?

— Я без тебя не сидел сложа руки, — ответил Гарька, — и кое-кого сдвинул с места...

— Знаешь, Гарь, — взмолился Женя, — давай все оставим, как есть! По-моему, так будет лучше для Игоря. Чистосердечные признания, душу вывернул, раскаялся — за такое разбойников миловали! К тому же управление еще скажет свое слово!