Открытие - [37]

Но теория всезнающего комсорга обошлась им на этот раз боком. Журкин, кажется, не торопился на празднество. Он целый день гонял первокурсников до седьмого пота. И чем ближе к концу, тем сильнее. И выгнал полгруппы доучивать общую геологию.

Последним пришлось туго. Женя выскочил из кабинета общей геологии красный, будто из парилки. Игорь собирался идти за Женей. Однако Борис и Слон поняли настроение Журкина и начали переформировку. Игоря, как поднаторевшего в геологии, заставили принять на себя всю мощь завершающего огня.

Игорь ходил по обшарпанному коридорчику мимо дверей кабинета общей геологии и волновался за Слона. Женя и Борис хорошо сдали зачет. Оставался за дверями Слон. Витька, как и остальные, серьезно увлекся тайной витимской тайги. А общая геология открывала пути к разгадке коренного золота Витима. Но неусидчивый Слон мог завалить и такой предмет.

Игорь прижался ухом к двери — из кабинета донеслось бормотанье Слона. Кажется, отвечал нормально. «Вот это парни, — думал Игорь. — Как зажег я их тайной витимского золота, потом Куликов заинтриговал, затем Илларион Борисович Журкин зачаровал лекциями и рассказами об открытиях».

Он едва успел отскочить от мощного толчка в дверь.

— Игорь! — сдавленно-радостным голосом крикнул Слон. — Я отмахнулся. Шпаргалку удачно вынул!.. Надо?

На лбу Слона поблескивали капли пота, но глазки сияли. Он протягивал Игорю целую колоду шпаргалок, исписанных бисерным почерком. Игорь покрутил головой: он не мог позволить себе даже такого мелкого обмана в подступах к своей главной цели.

— Ни пуха ни пера! — горячо шепнул под ухо Слон, вталкивая Игоря в кабинет. — Мы ждем тебя в общаге! Напомни ему, что Новый год через два часа. Пусть поимеет совесть.

Игорь кивнул и твердо направился к столу доцента. Он шел мимо витрин и стеллажей, заставленных минералами и образцами горных пород. Здесь были щетки горного хрусталя, желтые кусочки самородной серы, валун нефрита, сгустки серного колчедана, синие лазуриты, великолепные яшмы, разноцветные гранаты, гроздья магнетитовых шариков с Илима, окаменелые известковые розы, куски каменной соли, зеркальная друза антимонита, лепешки мусковита, или белой слюды и флогопита — слюды зеленовато-коричневой, дальше чернели образцы углей, возвышалась колба с нефтью, белели, как сахар, куски кварца с вкрапленными полиметаллами и напоследок выстроились образцы изверженных, осадочных и метаморфических пород. По углам кабинета стояли шкафы с костями мамонта и мелкими окаменелостями. На стенах были развешаны портреты Ферсмана, Обручева, Вернадского.

Хозяин этого кабинета сидел в глубине за простым столом, не в мягком кожаном кресле. Это был тот человек, о котором упоминал не раз в Витимске Куликов. Илларион Борисович Журкин, доцент, кандидат геолого-минералогических наук.

— Здравствуйте, Илларион Борисович, — с достоинством произнес Игорь.

— Милости прошу, — отозвался Журкин тонким, но бодрым голосом.

Он смотрел на приближающегося студента отсутствующим взглядом и набивал свою знаменитую трубку из корня березы табаком «Золотое руно». Седая борода Журкина казалась снежной на фоне старомодного черного костюма. На секунду Игорю показалось, что сам Дед Мороз будет принимать у него зачет. А может ли Дед Мороз не поставить ему зачета — оставить без подарка в новогоднюю ночь?

Но ждать от Журкина легкого подарка не приходилось. Это был жесткий педагог. И скрыть от него свою лень, бездарность или равнодушие к геологии было труднее, чем утащить из кабинета редкостный кристалл антимонита. Студент-геолог проходил у него первые геологические дисциплины. Журкин и выпускал своих питомцев. Старшекурсники говорили, что провалиться у него на экзамене значило: собирай манатки и переходи на другую специальность. Зачет был делом более рядовым, и здесь позволялось сделать несколько заходов.

Однако Игорь скорее бросился бы в Ангару, чем пришел бы пересдавать.

— Игорь Петрович Бандуреев, если я не ошибаюсь? — уткнувшись в список, произнес Журкин. — Вы, оказывается, последний сегодня...

— Да, в арьергарде оставлен...

Игорь подал доценту раскрытую зачетку и сел за стол точно напротив.

— Посмотрим. — Захрустело кресло, и Журкин вынул прямо из кармана какой-то белый камень. — Вот вам образец... Определите, что в нем, и аминь. Подумайте, а я покурю пока, с вашего разрешения.

Он подал Игорю обломок кварца с вкрапленными кристаллами пирита и мелкими примазками желтого металла.

Игорь чуть не вскрикнул от радости. Это было золото! Он мог в ту же секунду ответить на вопрос. Но не следовало торопиться. Надо было приготовиться и к неожиданным дополнительным вопросам, которые старый доцент был мастак задавать. И он стал ждать, пока Журкин раскурит свою трубку. Со всех сторон осматривал образец, убеждался, что это осколок золотой жилы, и мысль невольно переносилась к далеким берегам Витима.

Там сейчас тоже наступал Новый год. Мать и отец, наверно, легли спать: что им праздник без сына! А Люба встречает праздник, как надо, под елкой. И думает о нем в эту минуту. Соображает, наверное, какое впечатление произвело на него ее очередное, праздничное письмо?