Откровенные диалоги о штрафниках Великой Отечественной - [22]

Степанов А.Д.: Может быть, и завистники были, оклеветали…

Пыльцын А.В.: Конечно, это было не редкость. А теперь посудите: он враг народа, расстрелян, а его и моей матери сестра Клавдия продолжала работать телеграфисткой на узловой железнодорожной станции. А что такое телеграфия на железной дороге? Это документы по всяким эшелонам, воинским, невоенным — всё сведения о них через неё шли, и ей доверяли. У дяди были четыре сына и одна дочка, никого из них никуда не привлекли, все нормально жили. Его старшая дочь в свои 92 года и сейчас живет в Биробиджане. Один мой двоюродный брат Саша Карелин воевал, сержант, после войны жил в Воронеже, заслуженный человек. Второй брат Анатолий работал в Северном пароходстве каким-то начальником. Ещё один Виталий на Дальнем Востоке работал тоже без ограничений; все эти двоюродные братья уже умерли, а самый младший Георгий сейчас живёт в Колпино под Ленинградом, служил на Тихоокеанском военно-морском флоте командиром отдельного флотского подразделения.

Степанов А.Д.: Это все дети дяди вашего?

Пыльцын А.В.: Это все его дети, мои двоюродные братья и сестра, причем считайте, дети «врага народа». И никого не преследовали и не ограничивали в правах. Никого из них никуда не посадили, никогда не привлекали, никаких препятствий в их образовании и работе не было. Что касается меня, то мой отец в 1938 году не проверил надёжность ограждения ремонтируемого участка рельсового пути, чем допустил халатность, из-за которой чуть не произошло крушение пассажирского поезда. Его посадили не как политического преступника на 3 года, в 1941 году он вышел на свободу, но началась война. Человек он был прямой, и у него была манера разговаривать сам с собой. Видимо, кто-то услышал, что он там говорит про Сталина, а может эти свои мысли высказал где-то в небольшом кругу о том, что Гитлеру удалось его обмануть, в общем, Сталин, мол, виноват в том, что началась война. Его за эти высказывания, тем более уже сидевшего, определили уже по ст. 58 УК РСФСР на 8 лет, куда-то в ссылку.

Степанов А.Д.: Значит, не в лагерь, а в ссылку?

Пыльцын А.В.: В ссылку. А я в это время, когда его в тюрьму посадили, 7 класс заканчивал. Учиться-то дальше хотелось. Написал письмо Наркому путей сообщения, тогда им был Л.М. Каганович, что я хочу учиться, а у меня отец в тюрьме, братья в армии, мама одна с дочкой. Тогда как раз платное обучение в старших классах ввели, а у нас в Кимкане, где я жил, была только семилетняя школа. Дальше можно было учиться только в ближайшем городе Облучье, значит, надо где-то жить, надо чем-то питаться. Вскоре получаю письмо на Правительственном бланке с подписью Л.Кагановича. В нём мне на 3 года обеспечено полностью бесплатное образование, бесплатное проживание в интернате, бесплатное питание и бесплатный проезд по железной дороге раз в неделю с места жительства к месту учебы и обратно.

Вот и всё. Я учился, закончил 10 классов как раз за 2 дня до начала войны. Мы, выпускники, поехали в другой городок Биру, где был наш военкомат, получать свои направления, кто в танковое, кто в летное училище. А я ещё год назад написал заявление в Новосибирский военный институт инженеров железнодорожного транспорта.

Степанов А.Д.: То есть все парни хотели быть офицерами?

Пыльцын А.В.: Точнее — все парни хотели быть военными. Не столько хотели быть офицерами, вообще спешили идти в армию. Это сейчас призывников иногда «отлавливают», а тогда все сами шли. Приехали в Биру, был выходной, в парке музыка играет, а мы ждем понедельника, чтобы в военкомат попасть. И в это время по радио, а уже было 7 часов вечера, объявляют о том, что началась война (разница во времени на 7 часов по сравнению с Москвой). Все бросились в военкомат, но мы были далеко не первыми, там уже стояла очередь.

Тимофеев А.В.: Александр Васильевич, поговорим о фронтовых делах. Во время войны вы служили в штрафном батальоне. У моего поколения представление о них сложилось только по известному сериалу Досталя «Штрафбат», и получается, что в штрафбат попадали бывшие пленные, политические заключенные, уголовники. А как было на самом деле?

Пыльцын А.В.: На самом деле почти все наоборот: бывшие военнопленные попадали, бывшие в окружении — тоже. В это время много было всякого рода диверсионных или шпионских групп из числа пленных, ушедших во всякие Абвер-школы и так далее. Их серьёзно готовили к этим действиям, хотя какая-то часть из них шла в эти школы, чтобы при первой возможности сдаться советским властям.

Тимофеев А.В.: Надо было, конечно проверять истинные намерения таких перебежчиков.

Пыльцын А.В.: Немцы готовили из них против нашей страны шпионов, диверсантов, и сколько таких групп было заброшено! Но как проверить? Или он сам пришел, или его заслали, или он вырвался из их лап. Не звонить же господину Мюллеру и спрашивать, как он там вел себя. А как проверить? Были, конечно, проверки в спецлагерях, в которые их собирали. У кого получилось проверить, что он действительно работал на немцев, тому, конечно, одна дорога. А тех, у кого никаких доказательств не было, ни за, ни против, проверить можно было только в бою: либо он будет достойно воевать, либо он побежит к тем, кто его заслал к нам. Вот поэтому таких бывших наших офицеров в штрафные батальоны и направляли, а в штрафные роты шли рядовые и сержанты.