Откровения секретного агента - [44]

«Болтун — находка для шпиона!» Он мне уже надоел. Теперь я знаю, на кого подам рапорт. Мне даже стало легче, что я сумею исключить из всего этого дела доверчивого ротозея Валеру и не вредить его семье.

В день отчета по вербовке мы явились на занятия. У Семена под глазом был хороший лиловый синяк. Мыловар ухмыльнулся и сказал:

— Твою оценку по качеству вербовки я уже вижу. Задание прежнее — работай.

Мой рапорт Мыловар прочитал и поглядел пристально мне в глаза:

— Ты его одного взял?

— Да, он откололся от стада. А что? Очень тощий? Зато металла сколько накупил.

Мыловар юмора не принял или не понял и поэтому спросил:

— Что собираешься делать дальше?

— Вы хотите, чтобы я его повязал? Ему нужен мотороллер, машина, он патологически жаден. За деньги продаст отца родного. Мы должны доводить объект до суда, разоблачать его?

— Нет, конечно. Дальше все дело техники: сообщим в первый отдел завода, пусть его уволят тихо, без шума. Подальше от соблазна. От мелкого вреда он может перейти к преступлению.

* * *

Семен исчез, утром его не было на занятиях. Записи и карандаши лежали на столе, словно он только что вышел. Но так как Мыловар сразу стал работать со мной, я понял, что Семена больше нет. Наверно, ночью куда-нибудь улетел.

Вечером в общежитии появился майор Сидоров. Он сухо поздоровался со мной, пожал руку, сел в кресло и сказал:

— Ну, вот и все! Завтра мы подключим вас к группе военных переводчиков. Они на Танковом проезде. Получите там одежду, обувь, загранпаспорт, сделают вам комплексную прививку и — в путь. В Египте с вами свяжется наш человек из ГРУ, будете выполнять все его указания. В случае если кто-нибудь попытается вас привлечь к сотрудничеству, а это могут быть только люди из КГБ, сразу доложите советнику-посланнику, он наш резидент. У вас есть и будет только один хозяин — ГРУ, — сказал он резко и безапелляционно. — Всем остальным — от ворот поворот! Они любят на чужом фаллосе в рай, мы им этого не позволим.

Так, получив последние инструкции и наставления, я с группой военных переводчиков, одетых словно в униформу, в одинакового цвета и фасона костюмы с фабрики «Большевичка» и дешевые со шнурками туфли, в три часа ночи сел в самолет, который отправлялся в Каир.

Еще до того, как я узнал, куда лечу, мне вдруг приснился яркий сон с цветными картинками, будто я нахожусь в Порт-Саиде. Цветной сон, говорят, к исполнению желаний. Я видел огромный арабский базар, головы в чалмах, лица в чадрах, мечеть. Слышал призыв муэдзина: «Слушайте, правоверные!» Потом увидел кладбище — скопление вертикальных мраморных плит. И вдруг возле одной из них я увидел свою мать. Она положила на плиту свою натруженную, с вздувшимися венами руку. Лица не было видно, но я точно знал, что это моя мать. Сон внезапно кончился, я проснулся. Порт-Саид — звучало для меня как что-то таинственное и в то же время знакомое. Я невольно вспомнил рассказ Апухтина, как один из его героев умирал. Он слышал все, что говорили его родственники, видел их лица, слезы: одни искренние, другие лицемерные. Больше всех плакала и убивалась шестнадцатилетняя дочь. И ему очень хотелось ее утешить, он напрягся, хотел крикнуть, что не умер, он жив. Напряжение было так велико, что в глазах все померкло, а потом раздался детский плач, и умерший герой увидел себя в детской колыбели младенцем. Он умер, на смену ему родился другой человек. А кем же я был в той, предыдущей жизни? Может быть, я из арабского племени и жил в Порт-Саиде? Оттого так четко и ясно видел и базар, и кладбище, и слышал голос муэдзина. Потом я умер и, наверно, похоронен там на кладбище, где видел мать, душа моя вселилась в меня нынешнего. Хорошо бы побывать в Порт-Саиде, подумал я тогда. Было бы интересно взглянуть на этот город, может быть, действительно я его знаю.

Моя мечта о Порт-Саиде обрела реальность: от Каира всего километров двести, может быть, больше, и если мне повезет, я там буду.

* * *

Несмотря на январь, Египет встретил нас жарой. Недавно прошел хамсин, по-арабски это «пятьдесят». Ветер дует пятьдесят дней в году из западной пустыни и несет оттуда мелкие раскаленные частицы песка, они нагревают воздух. Солнце видится словно в пелене. Потом песчинки оседают, жара спадает, и дышится легко.

Нас поселили в гостинице, где были наши люди и наши порядки. Эта гостиница предназначалась для советских военных специалистов, ждущих приезда своих жен. На следующее утро пришел автобус, и нас, новичков, повезли на беседу к главе военных специалистов. Офицеры, в основном военные переводчики, были молодыми ребятами, которых срочно призвали в армию по указанию Десятого главного управления Генштаба. Их задача заключалась в работе при наших полковниках (здесь были почти все полковники). Я подозреваю, их сослали сюда обучать египетских офицеров военному делу, технике, военной доктрине, господствующей в нашей армии. Толку от них в частях никакого, а увольнять их не хотели. Вот они тут и изображали из себя крупных военных специалистов и советников.

Возглавлял всю здешнюю советскую колонию генерал-лейтенант Пожарский — умнейший и добрейший человек. Оттого переводчики и прозвали его ласково — Дед. К переводчикам он был снисходителен, он уважал в них интеллект, который они приобретали, изучая иностранные языки. Пожарский мог пожурить переводчика за провинность, а полковнику выдавал на всю катушку.