Откровения секретного агента - [10]

— Пойдешь домой? Могу дать машину. Или подождешь сообщений?

— Подожду! Все-таки хочется знать результат.

— В нашем деле результат зачастую нам неизвестен: мы водим день, два, а потом объект попадает в оперативную разработку, и мы ничего о нем не знаем. Кстати, финансовый отчет подготовил? Давай я тебе деньги верну. — Аркадий взял мой отчет, расписался на нем, открыл сейф и компенсировал мои затраты на такси. — В следующий раз на десять — пятнадцать процентов увеличивай расходы на оперативную разработку.

— Разницу вам отдавать? — спросил я невинно. Если честно, то я ждал от майора утвердительного ответа. Но он вперил в меня свой тяжелый взгляд, на лице отразилась ярость, он скрипнул зубами.

— Ты что — сволочь или провокатор? — процедил он сквозь зубы. — Я тебя завтра же выкину отсюда!

— Извините, я совсем запутался! — пролепетал я, помянув про себя гаденыша Ивана Дмитриевича.

— Когда работу заканчиваешь, ты как домой добираешься? — смягчился Аркадий. — Городским транспортом? Я же настаиваю, чтобы мои люди ездили после нашей вонючей работы домой только на машине. Иди в зал и жди!

Я вышел от майора, словно вывалялся в дерьме: выходит, не все в системе скурвились, тут есть и порядочные люди.

В кресле было мягко, кругом тишина, напряжение спало, и я заснул. Разбудили меня веселые возбужденные голоса — приехала группа, которая работала с дипломатами. Они радовались, что наконец-то израильские шпионы укатили. Теперь слежка пойдет по тем связям, которые мы сумели раскрыть. Изучим режим, отследим отсутствие хозяев дома, сделаем обыск так, что ни одна собака не учует. Если уж найдем что-нибудь из антисоветчины, тогда потребуется санкция прокурора на обыск. Плохо, если только деньги, которые оставили дипломаты своей еврейской агентуре в Молдавии. Деньги — не листовки, с них даже отпечатки пальцев не возьмешь, тут наша техника буксует. Все равно арестуем и завербуем.

Звонок из Бельцов внес определенную ясность в положение группы. Они довели Филина до адреса, где жил агент, завербованный местным комитетом госбезопасности. Пока плюгавый отдыхал, агент уже встретился со своим руководителем и сообщил ему, что Филин привез брошюры из Тель-Авива, деньги и поручил ему распространить литературу среди евреев города. Кроме того, поискать хорошее место для организации типографии. Агенту поручили записать беседу на магнитофон, дали маленький аппарат и микрофон, подсказали провокационные вопросы. Вечером компрматериал на Филина был готов. Можно брать и предлагать альтернативу: либо Колыма, либо работай.

Домой я приехал уже на рассвете, Августа меня ждала. Мне показалось, что она даже не ложилась.

— Поесть хочешь? — спросила она ласково.

— Что такое поесть? — попытался я пошутить. — Я уже забыл, что такое поесть.

Она подошла ко мне, прижалась всем телом, поцеловала в губы и пошла в столовую. Я разделся до пояса, умылся, сел к столу, и глаза сами закрылись.

— Толя, не спи! — услышал я нежный Августин шепот. — Выпей немного и поешь.

Я выпил, но есть не стал: сказались нервотрепка и переживания последних часов, я молча встал из-за стола и пошел в свою комнату. Там завалился на кровать и мгновенно уснул.

Утром в восемь, как заведенный автомат, я был уже на ногах. В коридоре, словно поджидая меня, стояла Августа. Она тревожно посмотрела на меня и приблизилась вплотную. «Наверно, хочется наверстать упущенное вчера», — подумал я, но никакого желания лечь с ней в постель не возникло. Кроме того, мы стали такими неосторожными, потеряли всякую бдительность, забыли, что существует муж, который в соседней комнате, а мы голые, возбужденные, стонем, ласкаемся, не думая, что он может открыть дверь и застать нас в полном блеске прелюбодеяния. Однажды я вышел из комнаты после очередного любовного наслаждения и столкнулся лицом к лицу с Николаем Николаевичем. Он, как ни в чем не бывало, поприветствовал меня поднятием руки, только немного, как мне показалось, дольше обычного глядел в мое предательское лицо. Догадывается ли он, чем я занимаюсь с его женой, или нет? Августа как-то сказала, что он был в Кохтла-Ярве следователем НКВД, оттого и пьет. Днем они отсыпались, а ночами вызывали людей на допросы. Она сознательно накачивает его водкой, когда я приезжаю домой, по-этому на мой вопрос о муже неизменно отвечает, что он пьян и спит.

Августа протянула мне лист бумаги — это была телеграмма от Татьяны. Она приезжает завтра. Я немного растерялся: как это завтра? А почему бы и не завтра! Мы и так уже столько в разлуке — вот теперь она и переезжает сюда. Как же я буду с Августой? Я уже привык к ее исступленным ласкам, которыми она так щедро меня одаривала. Что меня ждет с Татьяной? Она никогда не заменит в этом отношении Августу. Но жена есть жена — придется мне исполнять супружеский долг. Кроме того, ей идти со мной за рубеж, хотя ее согласия я еще не получил, даже не ставил этого вопроса. Правда, как-то у нас был разговор, я сказал, что хотел бы стать разведчиком. Она ответила, что это благородное дело и не каждый им может быть. Это люди смелые, бесстрашные, умные, однако она никогда бы не смогла быть разведчицей: она очень боится пыток.