Откровение огня - [49]

— Надя, зайди ко мне через полчаса, — распорядился Парамахин.

Иван Петрович начал подниматься по лестнице слишком спешно. Уже на втором этаже он вынужден был остановиться, чтобы отдышаться.

— Вы идите, не ждите меня, а то мы и так уже опаздываем, — сказал ветеран следовавшей за ним Наде, которая в отличие от него возвращаться на рабочее место не торопилась.

— Успею, у меня в зале сегодня всего два человека. Они сами, наверное, обедают.

— Я всегда говорил: нельзя оставлять читальный зал без присмотра, — заворчал Канин. — Можно ведь ввести порядок подмены обедающих дежурных. Он существует во всех порядочных библиотеках.

— К чему это, Иван Петрович? — возразила Надя. — У нас в открытом доступе ничего ценного нет. К тому же вход с сумками для читателей запрещен, и еще милиционер стоит на выходе.

— Он что, обыскивает? — раздраженно парировал старик.

Надя насторожилась.

— Вы думаете, Иван Петрович, что кто-то может спрятать за пазухой рукопись и вынести ее из АКИПа? — с деланным удивлением спросила она.

— Я это не исключаю, — буркнул Канин.

— Но ведь таких случаев не было.

— Это не значит, что их никогда не будет.

— А вы ведь правы, Иван Петрович, — вдумчиво произнесла Надя, — пронести за пазухой рукопись мимо милиционера ничего не стоит… Вы знаете, что мне сейчас подумалось? Вдруг такое уже было, а мы об этом не знаем?

— А инвентаризация на что? — усмехнулся Канин. — Нет, рукописи у нас, слава Богу, еще не пропадали. Сотрудники пропадали, рукописи же — нет.

— Сотрудники? — опешила Надя. — И сколько?

— Одна сотрудница. А что вы вдруг зашептали? Здесь нет ничего такого особенного. Это было в 1949 году. У нас в отделе работала одна молодая девушка, Оля Линникова. В один прекрасный день она не пришла на работу. Мы подумали, что она заболела. Я был тогда профоргом нашего отдела и пошел к Линниковой домой по имевшемуся в отделе кадров адресу — а там такой и не знают.

Поведав об этом, Иван Петрович двинулся к лестнице и, больше не останавливаясь, отправился на четвертый этаж.

В зале Надю дожидался новый читатель. Его требовалось зарегистрировать, ознакомить с правилами, помочь заполнить требования. Надя знала, что полчаса, названные Парамахиным, прошли, но не спешила: мысль, что Андрей ждет ее, действовала на нее как хмель. Когда она закрывала шкаф, чтоб наконец отправиться к заведующему, он заглянул в зал сам и указал ей кивком на выход.

Надя поднялась за Парамахиным на пятый этаж, прошла в его кабинет, дверь которого он для нее придержал, и, не дожидаясь приглашения, уселась на стул у его стола.

— Почему заставляешь себя ждать? — спросил он ее строго, оставаясь за ее спиной. От его голоса она охмелела еще больше.

— Новый читатель появился.

— Новый читатель появился, — повторил он за ней. Надя чувствовала его спиной. Не оглядываясь, она могла видеть его мысленно: руки в карманах брюк, голова чуть набок, глаза прищурены. — Я нашел «Откровение огня», — сказал он отчетливо, ровным голосом.

Надя вмиг отрезвела и рывком повернулась к Парамахину. Заведующий и правда стоял так, как она представляла.

— Но не у нас, — добавил он, не спуская с нее глаз.

— Где?

— У женщины, которая принесла к нам «Откровение» в 1938 году. Теперь она восьмидесяти-летняя старуха. Дает уроки французского языка. У нее много учеников. К ним на днях добавится еще одна ученица. Ничего не понимаешь? Я тебе сейчас все объясню.

Надя слушала его бездумно, захваченная предложенной им авантюрой.

— Согласна? — спросил ее Парамахин. В следующий момент она почувствовала тяжесть его руки на своем правом плече. Плечо загорелось, от него по телу разошлась дрожь. Надя закрыла глаза и вцепилась в стул.

— Позвони ей сейчас. Договорись об уроке. Скажешь, что собираешься изучать французский, чтобы читать в подлиннике Бодлера. Я думаю, это расположит ее к тебе. — Парамахин убрал руку с Надиного плеча. Она услышала бумажный шелест. — Вот телефон, — сказал Парамахин, протягивая листок так, что он оказался перед ее глазами.

Под номером телефона было написано: «Аполлония Максимовна Линникова».

— Линникова! — вскрикнула Надя. — Она работала в АКИПе! Иван Петрович сказал. Значит, она все-таки не пропала! В действительности-то не Линникова пропала, а ее книга! А Канин думает, что наоборот!

Парамахин пододвинул свой стул к Надиному, уселся рядом и посмотрел на нее вопросительно. Надя передала свой разговор с Каниным.

— Оля Линникова, это я точно запомнила.

— Оля? Старуху зовут Аполлония.

— Бывает, что люди стесняются своих вычурных имен и заменяют их обычными.

— Иван Петрович назвал Линникову девушкой? Если Аполлонии сейчас восемьдесят два, то в сорок девятом году ей было сорок девять.

— Тогда Оля должна быть ее дочерью, — растерянно проговорила Надя. — Что же получается? Мать безвозмездно передает АКИПу рукопись в 1938 году, а одиннадцать лет спустя ее дочь устраивается сюда на работу и… Постойте, как же так?! Неужели «Откровение» подменено в сорок девятом году и это обнаруживается только сейчас, в восемьдесят втором?! Уму непостижимо.

Парамахин отвел от Нади взгляд и направил его вдаль.

— Я ничего не понимаю, — призналась ему Надя без всякой уверенности, что он ее по-прежнему слышит. — Дочь выносит рукопись из АКИПа, возвращает ее матери и пропадает, а мать ставит украденную книгу в шкаф на всеобщее обозрение. Я совершенно ничего не понимаю!