Отказываемся ли мы от наследства - [2]
Совершенно очевидно, что если Каутский правильно назвал «ошибочным и бессмысленным» утверждение «ничто не ново под луной», то литература не может являться исключением из общего диалектического закона развития. Каждое литературное течение, каждая литературная форма возникает на почве определенных социально-экономических условий и только в свете этих условий могут быть поняты и объяснены. С изменением этих условий не могут не измениться, как по содержанию, так и по форме, и искусство, и литература. «Всему свой день, всему свой час».
III. Основы марксистской эстетики
Сказанное подводит нас вплотную к определению основного метода марксистской эстетики, — первой «научной эстетики», как называет ее Плеханов. Вспомним блестящую формулировку этого метода, данную отцом русского марксизма в статье «Судьбы русской критики»:
«Научная эстетика не дает искусству никаких предписаний; она не говорит ему: ты должно держаться таких-то и таких-то правил и приемов. Она ограничивается наблюдением над тем, как возникают [1] различные правила и приемы, господствующие в различные исторические эпохи. Она не провозглашает вечных законов искусства; она старается изучить те вечные законы, действием которых обусловливается его историческое развитие. Она не говорит: „французская классическая трагедия хороша, а романтическая драма никуда не годится“. У нее все хорошо в свое время; у нее нет пристрастий именно к тем, а не к другим школам в искусстве; а если (как это мы увидим ниже) у нее и возникают подобные пристрастия, то она, по крайней мере, не оправдывает их ссылками на вечные законы искусства. Словом, она объективна, как физика, и именно потому чужда всякой метафизики» («Литература и критика», стр. 36).
Эту формулировку следовало бы отпечатать в виде плаката и наклеивать на стенах редакций наших «толстых» журналов, — авось это предохранило бы некоторых почтеннейших редакторов от весьма непочтенных уклонов и уклончиков.
Мы не можем отдавать предпочтения ни одному из существующих литературных течений, мы только изучаем и выясняем социальные корни и социальный смысл каждого из этих течений. Дело партии, редакций и издательств использовать практически выводы марксистской критики.
Научная эстетика вполне может повторить слова Блока:
IV. ГЕЙНЕ, БЕЛИНСКИЙ и воронские
Но приведенная формулировка основ научной эстетики имеет свою оборотную сторону. Если у нас «все хорошо в свое время», если «нам внятно все», то с другой стороны отсюда вытекает правильность слов Гейне: «Новое время — новые птицы, новые птицы — новые песни». Это прекрасно понимал еще «неистовый Виссарион» Белинский. Еще совсем недавно в «Печати и революции» была опубликована неизвестная статья Белинского, в которой мы находим такие превосходные строки: «Трагедия — везде трагедия: и в древней Индии, и в древней Греции, и у французов XVII века, и у англичан XVI, и у немцев XVIII и XIX века; но трагедия индийцев не то, что трагедия греков, трагедия древних греков — не то, что трагедия Корнеля и Расина; классическая французская трагедия — не то, что трагедия Шекспира, а трагедия Шекспира — не то, что трагедия Шиллера и Гете. Между тем каждая из этих трагедий хороша сама по себе и по своему времени, но ни одна из них не может назваться вечным типом, и трагедия самого Шекспира для нашего времени так же не годится, как трагедия Расина… не в том смысле не годится, чтоб ее теперь нельзя было читать, — боже нас сохрани от такой варварской мысли! — но в том, что современную нам действительность невозможно изображать в духе и форме шекспировской драмы» («Печать и революция», N 4 за 1923 г., стр. 18). Можно себе представить, как негодовали на Белинского за эти строки Воронские 40-ых годов!
Вопрос о законах смены литературных течений и форм в общей постановке достаточно выяснен, и мы имеем уже возможность перейти к некоторым выводам, непосредственно касающимся строительства пролетарской литературы. Нет никаких оснований предполагать, что общий закон развития литературы перестает действовать, как только дело касается литературы пролетарской. Если литература предшествующих классов зарождалась путем диалектического преодоления (т. е. отрицания) своих предшественников, если каждый раз изменение общественных условий и появление нового класса влекли за собой смену содержания и форм в литературе, то крах капитализма и превращение пролетариата в господствующий класс не могут не вызвать такой же смены.
Мало того, в данном случае отрицание должно быть еще более резким, ибо и пролетарская революция является несравненно более глубоким переворотом, чем все предшествующие перевороты и революции. Еще Маркс и Энгельс в «Манифесте коммунистической партии» отметили радикальность идеологического переворота, вызываемого пролетарской революцией. Вот что пишут основоположники научного коммунизма: «История всех доныне существовавших обществ основывалась на противоположности классов, принимавшей в различные эпохи различные виды. Но какую бы форму они не принимали, эксплуатация одной части общества другою является фактом, общим всем прошлым столетиям. Неудивительно поэтому, что общественное сознание всех веков, несмотря на все различия и на все разнообразие, вращалось до сих пор в известных общих формах, формах сознания, которые исчезнут совершенно лишь с полным уничтожением противоположности классов. Коммунистическая революция есть самый радикальный разрыв с существующими имущественными отношениями; неудивительно, что она самым радикальным образом разрывает с традиционными идеями».
Лелевич Г. — Род. 17 сентября (ст. ст.) 1901 г. в г. Могилеве. Был одним из основателей группы пролет, писателей «Октябрь» (в декабре 1922 г.) и Моск. Ассоциации Пролет. Писателей (МАПП) (в марте 1923 г.), а также журнала «На Посту». Состоит членом правлений ВАПП (Веер. Ассоц. Прол. Пис.) и МАПП, членом секретариата международного Бюро связей пролетлитературы и членом редакций журналов «На Посту» и «Октябрь». До конца 1922 г. находился исключительно на партийной работе. Писать начал с детства, серьезно же с 1917-18 г. Отдельно вышли: 1) Голод.
Лелевич Г. — Род. 17 сентября (ст. ст.) 1901 г. в г. Могилеве. Был одним из основателей группы пролет, писателей «Октябрь» (в декабре 1922 г.) и Моск. Ассоциации Пролет. Писателей (МАПП) (в марте 1923 г.), а также журнала «На Посту». Состоит членом правлений ВАПП (Веер. Ассоц. Прол. Пис.) и МАПП, членом секретариата международного Бюро связей пролетлитературы и членом редакций журналов «На Посту» и «Октябрь». До конца 1922 г. находился исключительно на партийной работе. Писать начал с детства, серьезно же с 1917-18 г. Отдельно вышли: 1) Голод.
Лелевич Г. — Род. 17 сентября (ст. ст.) 1901 г. в г. Могилеве. Был одним из основателей группы пролет, писателей «Октябрь» (в декабре 1922 г.) и Моск. Ассоциации Пролет. Писателей (МАПП) (в марте 1923 г.), а также журнала «На Посту». Состоит членом правлений ВАПП (Веер. Ассоц. Прол. Пис.) и МАПП, членом секретариата международного Бюро связей пролетлитературы и членом редакций журналов «На Посту» и «Октябрь». До конца 1922 г. находился исключительно на партийной работе. Писать начал с детства, серьезно же с 1917-18 г. Отдельно вышли: 1) Голод.
Лелевич Г. — Род. 17 сентября (ст. ст.) 1901 г. в г. Могилеве. Был одним из основателей группы пролет, писателей «Октябрь» (в декабре 1922 г.) и Моск. Ассоциации Пролет. Писателей (МАПП) (в марте 1923 г.), а также журнала «На Посту». Состоит членом правлений ВАПП (Веер. Ассоц. Прол. Пис.) и МАПП, членом секретариата международного Бюро связей пролетлитературы и членом редакций журналов «На Посту» и «Октябрь». До конца 1922 г. находился исключительно на партийной работе. Писать начал с детства, серьезно же с 1917-18 г. Отдельно вышли: 1) Голод.
В этом предисловии к 23-му тому Собрания сочинений Жюля Верна автор рассказывает об истории создания Жюлем Верном большого научно-популярного труда "История великих путешествий и великих путешественников".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Маленький норвежский городок. 3000 жителей. Разговаривают все о коммерции. Везде щелкают счеты – кроме тех мест, где нечего считать и не о чем разговаривать; зато там также нечего есть. Иногда, пожалуй, читают Библию. Остальные занятия считаются неприличными; да вряд ли там кто и знает, что у людей бывают другие занятия…».
«В Народном Доме, ставшем театром Петербургской Коммуны, за лето не изменилось ничего, сравнительно с прошлым годом. Так же чувствуется, что та разноликая масса публики, среди которой есть, несомненно, не только мелкая буржуазия, но и настоящие пролетарии, считает это место своим и привыкла наводнять просторное помещение и сад; сцена Народного Дома удовлетворяет вкусам большинства…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.