Отель сокровенных желаний - [6]

— Ну, тогда и я не Миша, а Михаил Георгиевич. А ты… Стивен? Как тебя по батюшке? Ах, вам там в Санта-Монике отчеств не давали, ведь так?

Блондин поджал губы и холодно ответил:

— Тогда уж не Стивен, а «ваше сиятельство». Для вас, Прасаговых, мы, Захарьины-Кошкины, всегда как были сиятельствами, так и остались!

Прасагов, уже явно взяв себя в руки, посмотрел на Красина и заметил:

— Имею честь представить вам, Ярослав Станиславович, его сиятельство князя Стивена Кошкина. Круто звучит, правда ведь? Хотя что Кошкин, что Собакевич — все одно… Ну, или Фима Собак…

Лицо блондина, явно претендовавшего на аристократическое происхождение, дернулось, однако мимика не изменилась, несмотря на то, что он, судя по сверкавшим темно-синим глазам, был в ярости. Видимо, переборщил с ботоксом, решил Ярослав, поняв вдруг, что черты лица этого субъекта напомнили ему физиономии некоторых известных дам высшего общества. Их кромсал один и тот же хирург…

— Я князь Стивен Захарьин-Кошкин! — отчеканил блондин, багровея. — Мой род один из древнейших родов России, мы намного старше Романовых, у нас гораздо больше прав на императорскую корону, чем у этих выскочек…

Прасагов замахал руками и простонал:

— Степа, угомонись! Я эту бодягу уже раз пятьсот двадцать шесть или даже семь слышал! Ну, пролетели вы тогда в Смутное время с шапкой Мономаха, не вас в новые цари выбрали. За четыреста с лишком лет пора бы с этим смириться, не так ли? Кстати, я уже тебе говорил, что сословия и все эти ваши титулы были отменены декретом Советской власти от десятого ноября года тысяча девятьсот семнадцатого! Так что если ты князь, то я китайский мандарин или даже японский апельсин. И последнее: никакой ты не Захарьин-Кошкин. Да, предки твои были из этого, не спорю, именитого, но ничем себя не проявившего в истории рода. Ты же сам родился в Калифорнии, и папочку твоего звали Кошкиным! Первая часть фамилии у вас куда-то делась. И то, что ты ее теперь восстановил, ничего не меняет! Как был Кошкиным, так и остался!

Сопровождавшая князя мелкая девица, жалкое подобие Алины, все порывалась что-то вставить, а на лице дамы в черном играли желваки. Она даже собралась было ринуться на олигарха, но князь Кошкин удержал ее за руку.

— Жанна, прошу тебя, не надо! — произнес он глубоко обиженным тоном. — Он этого не стоит.

Прасагов перебил:

— Загадка — что выйдет, если встретится князь Кошкин с князем Мышкиным? Ответ: рожки да ножки!

Он рассмеялся своей непритязательной шутке, а потом сказал:

— Разрешу себе представить и почтивших нас своим присутствием дам. Дама в сапожках, очках и с начесом — Вика. О фамилии Вики история умалчивает. То ли Уткина, то ли Петухова. Вика — личный секретарь князя Степы. А дама в черном, не снимающая солнцезащитные очки не только в туалете, но и даже в душе, это великая и ужасная Жанна Олеговна Хват! Да, такая у нее фамилия. Хотя считаю, что лучше быть хватом, чем Кошкиным! И князь Степа мог бы поправить ситуации, взяв в жены Жанночку и приняв ее фамилию, став, таким образом, князем Стивой Хватом. Звучит, согласитесь, намного солиднее. Но загвоздка в том, что сама Жанночка, которая, кстати, является своего рода начальником несуществующей княжеской охраны, так сказать, дружины, неравнодушна к Вике и иже с ней. А сам князь Степа Кошкин питает нежные чувства к накачанным подиум-моделькам и мелким поп-звездочкам одного с собой пола. Так что мезальянса не выйдет!

Монолог олигарха был пропитан ядом, но князь Степа, уже успокоившись, доброжелательно заметил:

— О, как ты осведомлен о нашей личной жизни! Лучше поведай о своей! И о том, почему твоя женушка развелась с тобой, оттяпав солидную часть твоего не столь уж и большого состояния, и настроила против тебя детишек? Что же касается мезальянса, то всего бы этого не было, если бы не имел место этот дикий брак моей прабабки, княжны, с холопом, твоим прадедом! Как хорошо, однако, что плод этой любви умер в младенчестве! И что ты — потомок сына бывшего крепостного моего высокочтимого предка и поповской дочурки! Попал ведь впросак, Прасагов?

Оба мужчины явно находились в давнишней конфронтации друг с другом, и им доставляло небывалое удовольствие делать сомнительные шуточки относительно происхождения и фамилии своего противника.

Настало время Прасагова взбелениться. Однако в этот момент в дверях показалась Алина. Ойкнув при виде незваных гостей, она произнесла:

— Михаил Георгиевич, финны снова передумали, требуется мое присутствие. Я отъеду?

— Отъезжай, милая! — произнес нежно князь Степа. — Михаилу Георгиевичу сейчас не до финнов, а также ни до норвежцев со шведами. Он сейчас того гляди от злости лопнет!

Снова завибрировал мобильный Алины, и она, отдавая на ходу распоряжения, заторопилась прочь.

Эта пауза остудила пыл олигарха, он — со все еще красной шеей, однако подозрительно спокойный — отчеканил:

— Ваше… гм… сиятельство! Вы находитесь на территории принадлежащего мне объекта собственности. Ни вас, ни ваших двух мадам я не приглашал и приглашать не собираюсь — в том числе и на открытие моего «Петрополиса», которое состоится через два года!