Отель на побережье - [49]

— Я ни за что не отпустил бы тебя, моя дорогая, — хрипло признался он, поворачивая лицо Николь к себе. — У тебя не было ни единого шанса ускользнуть от меня. Если бы ты не пришла сегодня сюда, я бы выкрал тебя из отцовского дома и не остановился бы перед самыми изощренными пытками, которые только способен выдумать влюбленный мужчина, чтобы вынудить тебя остаться в Майами.

Николь отказывалась верить собственным ушам — так неожиданно и странно прозвучали его слова!

— Да, моя дорогая, я безумно люблю тебя, — заявил он в ответ на ее изумленный взгляд. — Сам от себя не ожидал ничего подобного. Потому и не сразу распознал это божественное чувство. Мне казалось, что я просто хочу, чтобы ты была рядом и я мог бы наслаждаться вкусом единственных в мире губ, теплом нежной кожи и светом глубоких глаз, когда пожелаю. Но с каждым днем ты становилась мне все ближе. Я оценил не только твою внешность и сексуальную притягательность, но и ум, обаяние, способность сопереживать и стремление помочь тому, кто в этом нуждается.

Николь хотела было возразить, но слова не шли из пересохшего горла. Тимоти смотрел на нее так, будто не мог наглядеться, и продолжал оплетать душу Николь искусной вязью любовных признаний:

— Ты всегда готова прийти на помощь даже тому, кто, может быть, этого и не заслуживает. Ты столько раз помогала мне, не требуя ничего взамен. Я погружался в пучину страсти и безграничной любви все глубже, страшно мучился ревностью… Но у меня были связаны руки.

От признаний Тимоти что-то вдруг сломалось внутри Николь — какой-то стержень, на котором держались обида и отчужденность, — и она сдалась. Ее ноздри ловили запах Тимоти, данный природой только ему одному. Рука сама легла на его грудь.

Он тут же привлек Николь к себе, положил послушную голову на свое плечо и осторожно погладил светлые волосы.

— Я даже едва не поругался с Джоном из-за тебя, — тихо засмеялся Тимоти, вспомнив, как все было. — Но он понял, что мои чувства к тебе гораздо сильнее, чем его собственные, и благородно отошел в сторону.

— Это когда ты велел ему «держаться подальше от моей женщины»? — спросила Николь и приподняла голову, чтобы посмотреть Тимоти в глаза.

— Откуда тебе известно? Кроме нас двоих, в кабинете никого не было! — изумился он. — А, знаю, это все болтушка Лина…

— Кто же еще, — отозвалась Николь, вновь кладя голову на плечо Тимоти. — Только Лина искренне полагала, что ты говорил об Аманде.

— Что?! — ахнул он. — Представляю, каково тебе было это слышать!

— Не сомневайся, я пережила очень неприятный момент, — подтвердила Николь.

Тимоти нежно поцеловал ее в переносицу и вновь прижал к себе.

— А вспомни, как я обошелся с Джейком Пристли! Я ведь специально пришел к нему в номер, чтобы помешать вам. Он тоже проявил благоразумие и отказался от своих первоначальных намерений. Но сделал это не ради меня. Ты сама дала понять, что не хочешь стать его подругой.

— Бедный Джейк, — вздохнула Николь. — Я в тот вечер сказала ему, что между нами не проскакивает искры. Он всерьез на меня обиделся. Мне показалось, что я теряю хорошего друга навсегда.

— А между нами искры проскакивают? — спросил Тимоти и дотронулся большим пальцем до рта Николь.

Она удержалась от желания коснуться его языком, но не успела спрятать чувственный блеск, загоревшийся в глазах. И блеск этот, замеченный и оцененный Тимоти совершенно правильно, заставил его еще крепче сжать любимую в объятиях.

— Не знаю, не знаю, — весело поддразнила его Николь. — Мне кажется, я вообще уже не помню, как это бывает.

— Тогда следует освежить твою память, детка, — заявил он, приникая ртом к приоткрытым женским губам.

И Николь немедленно захотелось раствориться в любимом. Что она могла поделать со слабым телом, уже откликнувшимся на зов Тимоти? Грудь заныла, моля о его прикосновении.

Однако мысль о том, что она, возможно, слишком торопит события, мелькнула где-то в уголке сознания. Из последних сил Николь уперлась руками в грудь Тимоти. И он отпустил ее — правда, медленно и неохотно.

Она смотрела на дорогое лицо и понимала, что простила бы Тимоти абсолютно все. Она и уехать-то собиралась, потому что знала, что все равно не устоит перед своим чувством к этому неповторимому мужчине. Собиралась, но, между прочим, так и не дала в газету объявление о продаже отцовского дома. Значит, подсознательно не хотела прерывать все связи с Майами, чтобы иметь возможность и причину вернуться сюда, когда тоска по любимому станет непереносимой.

— Так много всего случилось и столько нужно обдумать… — нерешительно сказала Николь. — Пожалуй, нам лучше не видеться какое-то время.

— Не поступай так жестоко с нами! Мы же любим друг друга! — взмолился Тимоти, испугавшийся того, что Николь собиралась сделать. — Только не уходи, родная!

— Я никогда не говорила, что люблю тебя, — горячо возразила Николь. — С чего ты это взял? Снова решаешь все за меня?

— Наоборот, сейчас решаешь только ты. Посмотри мне в глаза и скажи, что не любишь меня. Я жду, Николь! — потребовал Тимоти, поднимаясь и увлекая ее за собой.

Его руки легли на талию Николь. Она стояла, опустив голову, не решаясь сказать неправду.