Отель «Белый носорог» - [125]

В семи ярдах от убитых слонов он обнаружил следы автомобильных шин и три стреляные гильзы. Отпечатков ног не было.

Он поехал по следам шин на север — это примерно совпало с его собственным маршрутом. Следы привели к месту прокладки новой железной дороги.

Энтон снова спешился и обследовал лежавшие на земле деревянные шпалы. Этот конечный участок узкоколейки явно предназначался для связи с фермами на самом краю африканских владений Британской империи.

Он провел по шпале ладонью и понюхал. Рука стала липкой; от нее исходил резкий, противный запах. Креозот. Оливио был прав: Фонсека с ирландцами уже развернули на принадлежащей ему земле производство креозота. Сердце кольнуло воспоминание о Кариоки.

Мерно покачиваясь в седле, он поехал дальше, погруженный в тяжелые размышления. Слоны. Гвенн. Ленарес. Увидеть бы его еще разок — у костра, со сверкающими угольно-черными глазами. Потолковать о том, о сем. Послушать сказку. Вместе прислушаться к ночным голосам Африки. Он бы объяснил Ленаресу, какой голос кому принадлежит. И что значит день в буше.

Энтон ехал между рельсами и колеей, проделанной автомобильными шинами. Наконец его внимание привлек штабель из телеграфных столбов, пропитанных чем-то темным и липким.

Два часа спустя он миновал заросли акации и въехал на гребень холма, где высился указательный столб с едва заметной надписью «Амброз». Энтон перевел дыхание и огляделся. Вот она, его собственная часть Африки! Он спрыгнул с лошади и растер в пальцах красный песок. Снизу, от подножия холма, валил густой дым. Энтон хлестнул Рафики по загривку.

— Ты где это раскатываешь? — грозно прорычал Рейли, пытаясь схватить Рафики под уздцы.

Позади ирландца на козлах были установлены два длинных — примерно с железнодорожный вагон — стальных цилиндра. У того, что пониже, подле открытой металлической двери суетилось человек пять африканцев с закрывающими нижнюю часть лица повязками. Вонь стояла невозможная. Очевидно, это и был креозотовый завод.

— Рейли, ты нарушаешь закон об охоте. Стреляешь слонов, молодых самок, без лицензии, из автомобиля.

— Только не я. Должно быть, кочегар. Обожает поохотиться — ночью, с фонариком. А теперь выметайся.

Рейли подал знак группе ирландцев, работавших возле второго, более массивного цилиндра, установленного на высоких козлах — он висел на них наподобие жирного паука, подстерегающего жертву. Из цилиндра горячий креозот закачивался в резервуар поменьше, создавая необходимое для пропитки дерева давление. В верхней части каждого цилиндра Энтон заметил измерительные приборы за особо прочными стеклами: один для измерения давления, а другой — температуры, поддерживаемой на уровне 160 градусов. Мужчины приблизились и обступили его полукругом. Энтон выделил грузную фигуру с замасленным гаечным ключом в руках. Пэдди. И револьвер тоже на месте.

Он вспомнил о Кариоки и почувствовал, как в нем закипает бешенство. Терпение. Только терпение!

— Где я могу найти Фонсеку? — спросил он, не обращая внимания на окруживших его мужчин.

— В дороге. Он переезжает в новую резиденцию — бывшее жилье Луэллинов. Не вздумай его беспокоить. — Рейли почесал больной глаз под повязкой. — Похоже, он решил приударить за моей бывшей подружкой.

— При следующей встрече, Рейли, мы немного поработаем над твоими манерами. Это будет нелегко. А пока лучше бы тебе и твоей команде собрать вещички. Вы здесь не задержитесь.

Пэдди ударил Рафики по голове гаечным ключом. Лошадь взбрыкнула. Энтон ее успокоил. Ирландцы гоготали у него за спиной. Отъехав ярдов на сто пятьдесят, он остановился.

Бандиты все еще смотрели вслед. Молниеносным движением он выхватил из кобуры свой «меркель» и всадил пару пуль в измерительные приборы на резервуарах с креозотом.

— Это послужит им предупреждением, — произнес он вслух и двинулся дальше.

У реки Энтон проверил, нет ли крокодилов, и погнал Рафики вброд. До фермы «Керн» было еще далеко. На другом берегу он пустил лошадь в легкий галоп. Лицо обвевал приятный встречный ветерок. Запахи буша успокаивали. Мимо пронеслись пять жирафов; при виде всадника их любопытство быстро сменилось страхом. Энтон приподнял шляпу, гикнул и пришпорил лошадь. Вскоре они обогнали жирафов. Энтона опьянили стук копыт, ароматы цветов и трав и даже поднимаемая ими пыль.

Он миновал деревню самбуру и вскоре добрался до фермы «Керн». Глаза невольно выискивали признаки перемен. В памяти всплывали чертежи, карты и воспоминания о несделанной работе. Коварство сменившей русло реки стоило Гвенн коттеджа, но земля все еще принадлежала ей. Через прореху в изгороди Энтон въехал на пастбище. Слез с лошади и поправил изгородь. Проезжая мимо пшеничного поля, он заметил горы камней и мусора. Нужно будет приложить руки. Лен действительно имел бледный вид. А на краю поля, у реки, стояло тамариндовое дерево.

Энтон пересек овечий выгон. Возле двух палаток и брезентового навеса трудились человек пять: укладывали камни, возводили стены нового дома. В стороне беззаботно играл малыш.

Вот когда Энтон понял, что значит вернуться домой! Все еще сидя на лошади, он привстал в стременах и помахал шляпой. Возле строящегося дома стояла женщина. Она вдруг выронила камень, Отерла лицо. Откинула назад волосы. И, подобрав юбку, ринулась навстречу.