Отечеству, друзьям и Богу - [2]

Что-то сердцу моему стало больно,

От того, что стала ты некрасивая,

Смотрят искоса дома недовольно.

А когда-то ты была раскрасавица,

Привлекала яркой краской домов,

Расцветала белоснежной акацией,

Трепетала ароматом цветов.

А теперь, гляжу, пеньки от акации,

Иссушил бурьян цветов аромат,

В ожидании детей, как на станции,

Престарелые родные сидят.

Вот завидевши меня, слепо щурятся:

Не вернулась ли кровинка домой.

Здравствуй милая моя, здравствуй улица,

Кто виновен, что ты стала такой?

«Не могу поехать, где родился…»

Не могу поехать, где родился,

Где я не был уже много лет.

Где ходить, читать, писать учился,

Где в девчонку первый раз влюбился:

Очень дорогой туда билет.

Все пути закрыла перестройка.

Властью трудовой народ забыт,

Хоть и держится довольно стойко,

А душа страшится и болит …

Вот и ты меня не понимаешь,

Своим словом бьёшь меня под дых.

Мне в ответ всегда ты повторяешь:

«Там же близких нет давно в живых».

Я хочу земли родной коснуться,

Где когда-то бегал босиком.

В милую природу окунуться,

Видеть улицу свою и дом.

Там могилам близких поклониться,

Угольною пылью подышать,

Встретиться с друзьями и проститься,

Многое услышать, рассказать.

Дорогая, нужно там родиться,

Чтоб меня хоть чуточку понять.

«Милый дом, я чувством в твоей власти…»

Милый дом, я чувством в твоей власти,

Память на замок не запереть.

Из тебя бежал искать я счастье,

А вернулся душу отогреть.

И стучусь в окошко я отчаянно,

Открывайте дверь, вернулся сын,

Но в ответ зловещее молчание,

И вдруг в горле, словно комом блин.

Видно на подмостках дома драма

Герой – исполнитель я один:

Не дождались, ни отец, ни мама,

Не застал в живых их блудный сын.

Постучал для верности ногою,

Но не вспыхнул свет в полночный час.

Слишком поздно осознал душою

Счастье не вокруг – а внутри нас.

«Я не родился в Дезгинже…»

Я не родился в Дезгинже,

Но молодость прошла в ней круг,

Здесь, как в работах Фаберже,

Живёт в предметах предков дух.

Здесь дед родился, и отец,

Родились также мои дети,

Всё то, что дорого на свете,

Обрёл я здесь, как царь – венец.

И плен любви познал я здесь,

Хоть быть бы в нём, хотел до тризны.

Бывала и с печалью весть,

Но то закономерность жизни.

И первые стихи мои,

Навеяны тоской в душе

О пылкой пламенной любви,

По дому в той же Дезгинже.

Бывает очень грустно мне,

Когда иду по Дезгинже

И вижу: смотрят сиротливо

Дома, что были так игривы.

Как будто давит что-то плечи,

Как вспомню о друзьях своих.

Одни уехали далече,

Других давно уж нет в живых.

Потом взгляну, да вот их внуки,

Они зарницы ранней свет,

Они развеют тучи скуки,

А к прошлому возврата нет!

Сон

Сон угас с последнею звездою,

Грусть оставив на рассвете дня,

В эту ночь, он в детство золотое

Своей властью возвратил меня.

Снилось мне моё босое лето,

Змей бумажный в красках голубых,

Яблоня, которой уже нету,

Друг, давно покинувший живых.

Я бежал по улице Кирпичной,

Где ходить учился я и рос.

Сон же своей властью безграничной

Взял меня и в юность перенёс.

Ощутил – не описать словами,

Огонь в сердце взбудоражил кровь,

Девушка с небесными глазами

Воскресила первую любовь.

Сон угас, и с ним исчезла юность.

Миг развеяв, словно ветер пыль.

Глядя в потолок, утратив мудрость.

Я о детстве с юностью грустил.

Отцу

Годы мчатся, будто с гор вода,

Оглянуться не успел, как пролетели.

И, рассматривая фото иногда,

Чувствую мурашки я по телу.

Вот отец с сияющим лицом

Смотрит прошлым на меня с портрета

И, опершись на него плечом,

Я стою трёхлетний нагишом,

Кверху голову задрав при этом.

Сколько раз он в слякоть, дождь, мороз

Своей жизни отдавал частицу,

Когда мчался со всех ног в больницу

И молил он взором, полным слёз,

Жизни сохранить во мне крупицу.

Смерть встречая, в шахте отработав,

Утра ясного восход ценил.

Он дарил мне ласку и заботу

И меня, как солнышко, любил,

Ну а я стеснялся и грубил.

Иногда отчётливо приснится:

Оскорблённый мною, ты притих.

Мне бы пред тобою извиниться,

Только нет тебя уже в живых.

Талисман

Собирая в дорогу, твердила мне мать:

– Я хочу тебе, сын, на прощанье сказать:

У тебя на груди крест висит – талисман,

Он моею рукой для охраны был дан.

А теперь же скажу с высоты своих лет:

Не поможет тебе в жизни этот предмет,

Он бездушен и холоден, будто бы лёд.

Всемогущий Творец лишь спасенье даёт.

Я желаю, сынок, чтоб тебе Он помог,

Пусть хранит Он тебя средь обид и тревог.

Если счастлив ты будешь, хочу и тогда,

Чтоб Господь оставался с тобою всегда,

А для этого, сын, носи в сердце Христа

И не надо тебе талисмана – креста.

Прощаешь снова

На земле вновь ликует весна,

Зазвенел звонким смехом ручей.

Только мама сидит у окна,

Ожидая приезда детей.

Ожиданье томит её слух,

А когда-то как улей был дом:

Детский плач, смех и крики вокруг

Успокоить могла их с трудом.

Вот теперь никого рядом нет,

А как хочется голос их слышать.

И тускнеет в глазах белый свет,

Когда писем так долго не пишут.

Ты сидишь у окна и грустишь,

От обиды ругать их готова,

А приедут и скажут: прости.

Ты прощаешь их снова и снова.

Лонгину – Преподобному Коряжемскому

Бывает время тяжко как-то жить,

Душа болит и видится всё мерзко

И, кажется, друзья хотят забыть,

Когда как воздух нам нужна поддержка.

Вот глубже вникнешь и найдёшь ответ,

Как нам осилить путь, ведущий к жизни.

Вот преподобный Лонгин нёс всем свет,