Отечественные спецслужбы и Красная армия, 1917–1921 - [49]
19 июня оформили реорганизацию Регистрационного управления: утвердили новый штат РУ и впервые приняли «Положение» о нем, согласно которому РУ представлял собой «центральный орган тайной агентурной разведки» в составе 3-х отделов: 1-го — сухопутного агентурного, 2-го — морского агентурного, 3-го — военно-цензурного. Регистрационное управление выводилось из структуры Полевого штаба и подчинялось непосредственно высшему органу военного руководства Советской России — Революционному военному совету Республики (РВСР); начальником управления ставился член РВСР, обязанности которого в Москве нес его заместитель; отделы и входящие в их состав отделения должны были возглавлять исключительно партийные работники.
В это время структура РУ выглядела следующим образом: Агентурный (сухопутный) отдел состоял из 4-х отделений: Северное охватывало скандинавские страны, Финляндию, Прибалтику, Мурман и Архангельский район; Западное — Литву, Польшу, Галицию, Румынию, Германию и государства на территории бывшей Австро-Венгрии; Ближневосточное — балканские страны, Турцию, Кавказ, Туркестан, Афганистан и Индию; Дальневосточное — Сибирь, Китай, Японию. Начальник агентурного отдела в соответствии с Положением осуществлял общее руководство работой подчиненных ему отделений; разрабатывал при содействии Консультантства план агентурной и резидентской сети, принимая энергичные меры для насаждения последней на местах, и старался войти в связь со всеми парторганизациями, занимавшимися разведывательноподрывной деятельностью в оккупированных областях и на других занятых противником территориях; вел общий учет и осуществлял регистрацию агентов-ходоков и резидентов всего отдела. Задания он получал от заместителя начальника РУ или непосредственно из Консультантства, распределял по секторам и «зорко» следил за тем, чтобы эти задания «правильно были бы переданы начальникам отделений или инструкторами агентам»; поступающие донесения начальник отдела «немедленно» передавал в Консультантство «для оценки и разработки». Кроме того, для привлечения к агентурной деятельности «возможно большего числа партийных работников» начальник Агентурного отдела обязывался поддерживать «самую тесную связь» с парторганизациями в центре и на местах. Для проверки работы агентов и резидентов периодически начальник отдела обязывался командировать на местах «особых контролеров и инспекторов». Для выполнения всех вышеперечисленных функции начальнику отдела полагалось «особое лицо для поручений, являющееся его ближайшим помощником, и 5 уполномоченных для связи с партийными организациями в центре и на местах»[403].
Руководящие кадры Регистрационного управления (по сост. на июнь — август 1919 г.)
Чистка началась в начале июля. Первым пострадали Главком Вацетис, с которым Гусев был на ножах еще в декабре 1918 г., и несколько его ближайших сотрудников. 1-й заместитель заведующего Особым отделом ВЧК Иван Павлуновский[404] в докладе Ленину связал воедино дело Теодори и дело о заговоре в Полевом штабе. «Оказывается», еще в Петрограде, то есть до мая 1918 г., они состояли в «различных белогвардейских организациях союзнической ориентации». Генштабисты Доможиров и Кузнецов совместно с Теодори и Хрулевым входили в состав организации с генштабистом Борисом Поляковым[405]во главе. Исаев же «участвовал в какой-то (! — С.В.) организации, в которой состояла Кузьмина-Караваева, находившаяся в связи с Поляковской организацией»[406]. Здесь нужно четко отделить действительных шпионов от мнимых: Б.П. Поляков действительно занимался разведывательным обеспечением наступательных операций белых. Впоследствии — 6 октября 1920 г. — известный российский разведчик действительный статский советник В.Г. Орлов, докладывая о создании разведывательной резидентуры штаба генерала П.Н. Врангеля в Польше и установлении контактов с секретными службами, писал: «Достигнуто полное соглашение с полковником Генерального штаба Б.П. Поляковым, начальником штаба графа Палена, который будет давать в Севастополь все материалы, добываемые им той большой разведывательной сетью, которая у него уже (курсив мой. — С.В.) готова»[407].
В это же время началась чистка разведки. Новому начальнику Полевого штаба М.Д. Бонч-Бруевичу даже пришлось ходатайствовать о срочном освобождении (в «случае возможности») двух арестованных генштабистов — начальника разведывательного отделения Б.И. Кузнецова и помощника начальника оперативного отделения В.К. Токаревского «вследствие обширности и сложности работ»[408]. И это несмотря на то что ранее Бонч-Бруевич сам сговорился с Дзержинским о сокращении числа сотрудников Полевого штаба в 4 раза[409]. Теперь критикан был вынужден самостоятельно налаживать разведку. 14 июля он, в частности, отписал в РУ В.П. Павулану и в штаб Южного фронта: «С начала отступления наших войск на Южном фронте и до настоящего момента агентура не дала Полевому штабу никаких известий о том, что происходит в тылу противника, какие производятся новые формирования, в чем заключаются новые организационные данные армии противника, какие перегруппировки намечают и производит противник в тылу армии, каково отношение населения к власти Деникина и результаты мобилизации…» Генерал ставил перед разведкой фронта четкие задачи, необходимые для планирования военных операций
