Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том III - [62]
Обращение генеральной конфедерации было встречено очень горячо в Литве. Временное литовское правительство немедленно постановило присоединиться к генеральной конфедерации и отправить делегатов в заседание генеральной конфедерации для выражения солидарности с польскими патриотами. 20 августа делегат произнес в совете речь, в которой подчеркнул те крепкие исторические узы, которые неразрывно связали Литву с Польшей. Вот почему «народ Литвы сливается с народом Польши, его стяг неразделен с польским народом, — он поспешно вступает в общую конфедерацию и будет руководиться этим актом, хранить его заветно и клянется ни в чем не отклоняться от общего начала. Примите же, славные поляки, Литву к вашему братскому сердцу». Стали присоединяться к генеральной конфедерации и западные губернии. 3 июля присоединился Брест-Литовск, давая клятву «содействовать всеми доступными человеку силами и способами тем ее предначертаниям, которые касаются дела освобождения всех частей нашей древней земли от неприятельской власти, и в этом полагаем главную цель наших усилий». 4 июля присоединился совет гродненской конфедерации, «ибо теперь разбиты позорные цепи, 18 лет давившие нас. Пора очнуться от тяжелого сна, в который мы были ввержены волей и тиранией насильника. Теперь настало время показать всему миру, что мы поляки, что мы еще не утратили того народного духа, которым гордились наши предки». «С сегодняшнего дня мы стали нацией. Польша уверена в своем существовании?..» Затем присоединились к конфедерации и другие города и провинции Северо-западного края.
Мюрат Ней (Собр. портретов в Версале)
Конфедерация открыла свои действия при самых хороших предзнаменованиях. Все жаждали патриотического подвига — все объединились под сенью Белого Орла. Казалось, скоро мечта воплотится в действительность, и поляки, живя в грезах, сами не жалели ни сил, ни средств, лишь бы удовлетворить требования их покровителя — Наполеона. Но жизнь разбила иллюзии. Рассеялся туман, сопровождавший великую армию. Покинутая своим полководцем, она возвращалась домой с поникшей головой. Теперь конфедерации приходилось уже думать не о возрождении Польши, а о самообороне, и перед этой жестокой необходимостью национальная мечта уходила в вечность… 20 ноября 1812 г. конфедерация издала свое последнее постановление о созыве всеобщего ополчения, ибо теперь, «вместе с чрезвычайными событиями войны, явилась необходимость обеспечить безопасность отечества — честь народа, наш долг и общая клятва того требуют. Дворяне поляки! на коней; к оружию. Вопрос идет о жизни и смерти, о существовании родины, о нашем быте, о судьбах наших потомков… Собирайтесь же по областям и уездам под знамена. Вас ожидает благодарность… Вас ожидают щедрые дары благодарного отечества… Говорим вам это от имени той же дорогой родины, во имя которой требуем от вас помощи. Собирайтесь скорее!»…
Великая армия ушла из Польши. Она не была восстановлена гением Наполеона. В Польшу вступали ее исконные враги. Вот почему приходилось думать о самообороне, временно отказавшись от сладостных грез, в надежде, что настанет некогда день, и Польша снова возродится, когда «великий воскреситель Польши снова придет на нашу землю, с тем же бесчисленным войском, чтобы вернуть нам утраченное в суровую пору невзгод».
В. Пичета
Медаль, выбитая по случаю взятия Вильны
Гр. Жозеф Сераковский (позднее чл. временного правительства в Литве) в Виленском соборе призывает 14 июля 1812 г. население принять сторону Наполеона. (Сераковский не был военным, каким он изображен на картине неизвестного немецкого художника)
V. Наполеон и Литва
Проф. А. Л. Погодина
Состояние Литвы было в высшей степени неопределенное. Вся двойственность политики Александра I отразилась здесь особенно чувствительно. С одной стороны, император содействовал развитию в литовских и белорусских губерниях, присоединенных к России после разделов Речи Посполитой, польской образованности и сохранению общего польского характера административной жизни, с другой же стороны, под влиянием русских националистов он постоянно нарушал этот порядок отдельными распоряжениями и назначениями. Следствием этого являлась неопределенность всех отношений, чрезвычайно тяжело ложившаяся на население. Колебания в области широких политических замыслов, которые постоянно происходили в отношениях Александра I к Польше и Литве, доставались этой последней гораздо тяжелее, чем Польше, так как в герцогстве Варшавском установился все-таки свой государственный строй, тогда как Литва была предоставлена историей в полное распоряжение русской власти. А как широка была амплитуда этих колебаний, видно из того, что Александр постоянно переходил от мысли восстановить княжество Литовское для его последующего воссоединения с Польшей к замыслам совершенно обрусить его. В 1805, 1806, 1807 годах всплывают проекты воскрешения политической полунезависимости Литвы, со стороны императора Александра делаются попытки договориться с литовскими магнатами, попытки, которые ни к чему, однако, не приводят. И сама шляхта, разуверившись в искренности стремлений Александра и объясняя их справедливо лишь соглашением с Наполеоном, вступает в сношение с этим последним, впрочем, также безуспешно. Тильзитский мир на время прекращает всю эту дипломатическую игру, происходящую на почве разоренной Литвы. Несколько неурожаев, несколько походов русских войск через страну, обязательство уплачивать подати по курсу серебряных денег (стоявшему тогда 22:100) истощили страну тем более, что она была лишена возможности после Тильзитского мира вывозить хлеб в Англию. Правительство предписывало выплачивать жалование служащим и производить другие платежи ассигнациями, само же требовало золота, вследствие чего дороговизна возросла чрезвычайно. Жить становилось тяжело.
