Отец уходит - [16]

Все было черным-черно; в черных порталах — черные чаты: чат для сорокалетних, общий, краковский, вроцлавский; кое-где на этих чатах еще теплилась жизнь: кто-то валял дурака, кто-то спрашивал, где найти хороший обувной магазин, и ему в ответ, хоть и вяло, но все же выскакивали адреса в черных рамках: "Крулевская, 12— очень приятная обслуга, Яворова, 8 — большой выбор: все размеры, обязательно что-нибудь себе подберешь". Краковский чат был черный, и вроцлавский, и лодзинский, и эротический тоже был черный — и на черном эротическом чате Збышек27 черным голосом спрашивал, найдется ли какая-нибудь девственница, которая даст полизать ступни. И не только ступни. "Предпочтительно брюнетка. Спонсорство не исключено, я в полном порядке, бизнесмен. Конфиденциальность и гигиена — вот мои принципы. Напиши мне, крошка, не пожалеешь".

Все было черное. Я просматривал черные блоги и надивиться не мог: тут отточие, там лампада, где-то еще — пять пустых строчек, где-то черный прямоугольник вместо фотографии. И куда же подевались, спрашивал я себя, всегдашние посты, где фото, на которых юные блогерши кокетливо выпячивают губки, где реклама дорогих духов, CD-плееров, таблеток анти и пищевых добавок? Куда подевалась эта пестрая ярмарка позолоченной дешевки и фетишей консьюмеризма, эти скрупулезно собираемые доказательства того, что жизнь удалась, что всё тип-топ? Исчезло. Везде черные прямоугольники. Сейчас лучший блогер — тот (или та), у кого прямоугольник больше и чернее, по кому лучше видно, что сегодня он (она) плачет. "Сегодня я плачу, — сообщила та самая девица, которая 27 марта писала: — Мы трахались в сортире как звери, как крейзанутые, я громко стонала, и мне плевать было, что кто-то может услышать; в такси ехала еще мокрая от его спермы. Через час он должен был встретиться с женой; интересно, почувствовала ли она меня на нем, почуяла ли запах истинного наслаждения?" Так она наслаждалась в марте, а сегодня плачет, плачет сегодня наша MariaMagdalena собака blog точка pi; а вот еще одна, у которой, похоже, в аптеке абонемент на средства для прерывания беременности на ранних сроках, по крайней мере, с тех пор как… "Не будем об этом", — сказала она мне когда-то, театрально потупившись; а сейчас оставила в блоге пустое место. Пять пустых строчек. Дескать, ей не хватает слов, чтобы выразить, что она чувствует и что думает. В это, кстати, я могу поверить.

Все было черное — и в черном Интернете кто-то написал в черной газете, что в Польше даже птицы оплакивают смерть Папы, а в черном блоге хип-хоповая группа разместила заявление: "Мы как представители культуры которые очень любили любят и будут любить величайшего человека то есть Папу почтим память его мы очень переживаем и никак не придем в себя после его смерти и потому до пятницы не будем записываться будем только молиться это величайший человек в истории который отдал себя Иисусу и провозглашал заповеди провозглашал истину и много сделал никто в истории человечества не сделал больше и если кто-то захочет посредством музыки приблизиться к нашему Святому Отцу рекомендуем любимую песню Кароля Войтылы под названием ‘Лодка’ [32]и нет таких слов чтобы охарактеризовать этого необыкновенного человека просто он был есть и будет этот величайший образец человека какой когда-либо существовал и прекрасно что он отдался в руки Господа Бога мы пишем эти слова со слезами на глазах воспоем же Господу". Вот так оплакивала Святого Отца хип-хоповая группа, но были и такие, что плакали еще горше и в скорби своей перешли всякие границы — вероятно, один из них и отметился в книге соболезнований, начертав самыми крупными и самыми черными буквами твердо и решительно: В ТАКИЕ МИНУТЫ, КАК ЭТА, Я ДУМАЮ, ЧТО БОГА ВООБЩЕ НЕТ.

Из черного Интернета я переместился в светлую кухню, где продолжалась интеграция: приехали украинцы, кто-то заглянул на огонек, кто-то привел гостей, и теперь вся Центральная Европа сидела за столом, спеша управиться до введения сухого закона, о чем уже было объявлено. "I can’t understand it, — сказала Ариана, — in Germany, when we want to show our sorrow, we often listen to classical music and I were in Cracow today, because I wanted to visit one classical concert, but it was cancelled. I just can’t understand" [33]. Я закурил, пытаясь вспомнить, умею ли я говорить по-английски, и, ломая голову, как лучше ответить, чтобы не обидеть девушку, в конце концов выдавил, что, как-никак, траур, что, тем не менее, под Баха, конечно, не танцуют, однако в такой момент уместны сосредоточенность и раздумья. И заткнулся, потому что перед глазами у меня всплыла черная сеть, и я подумал, что, пожалуй, лучше бы уж они слушали этого Баха. Непохоже было, что Ариана understood[34] мои объяснения, но тут вмешался Клубень и сослался на местную специфику, что вроде бы ее убедило. Я обратился к Галине: "Послушай, как тебе кажется: то, что сейчас у нас, не напоминает немного того, что было у вас во время оранжевой революции? Ну, понимаешь, единство, чувство локтя, есть, конечно, различия, но, так сказать, общность чувств? Немцам, ясное дело, этого не понять, но мы-то, славяне, понимаем, что это: в едином порыве подняться и стоять стеной, и все мы братья, и чужой человек тоже брат, когда дело правое?" Но она только, прищурив глаза, поморщилась: "Ну что тебе сказать, Петр? Не знаю. У нас было иначе. Мы все там стояли, и я стояла, но мы боролись — за что-то боролись. У нас была цель, мы хотели чего-то добиться. А у вас как-то… по-другому. Колоссальный подъем, но цели нет". Так говорила Галина, но я к тому времени уже махнул пару рюмок, винцо, водочка, отчего во мне зашевелилась нехорошая злость и пышным цветом расцвел патриотизм: ну да, конечно, одни не понимают, другие не видят цели, целей им не хватает… читал я "Следы рысьих когтей"