Отец - [53]
Марина с каким-то ожесточением таскала охапки мусора и заваливала костер. От заглохшего костра валил густой белый дым. Это привело в восторг Алешку и Танечку; они затеяли в дыму игру в прятки.
— Эх, что делает баба-то, — вдруг рассердилась Вика, — поднялась и подошла к Марине. — Дай сюда грабли!
Вика поворошила в костре; с треском взметнулось высокое и жаркое пламя, вмиг пожравшее белый дым. Спрятавшийся в дыму Алешка стал видимым: он тер кулаками глаза. А Танечка прыгала около него и хлопала в ладошки.
Александр Николаевич придвинулся плечом к Жене. Щурясь, он некоторое время смотрел на пламя костра, на играющих внучат, на располневшую Вику, подбоченившуюся и державшую грабли, как алебарду, на Марину, вдруг успокоившуюся и стоявшую рядом с Викой, сложив на груди руки.
— Как тут у нас все красиво. Необыкновенно!.. — заговорил он. — Слышишь, как я говорить стал? И размышлять. Как будто у меня наступил период, который мне полностью на мысли отводится. Пенсионный период. А?
— А как же, Александр Николаевич! — Женя поняла старика: разговор о сватовстве Соколова нарушил какой-то особый строй его мыслей, он рад ее приходу и хочет поговорить о своем, более значительном.
— Сегодня я в дневнике Льва Толстого прочитал, как он любовался на прелестный солнечный закат. Суровый старик, а каким словом выразился: прелестный. Так вот, шел полем граф Толстой и видел горы облаков в небе, в облаках просвет, а в просвете, как красный уголь, солнце. Радостно ему было любоваться на все это над лесом, над рожью. А мне вот в садочке тоже радостно. И дивно: думал ли я, что на конец жизни мне будет предоставлено такое, еще не испытанное удовольствие. Мир, в котором мы живем, Толстой назвал не юдолью испытания перед переходом в мир вечный и лучший — это, надо понимать, — в загробный мир, как попы проповедовали… Тут у меня со Львом Николаевичем мысли немного расходятся. Было время, когда мы со старухой тоже в рай и в ад верили, говели, исповедовались. — Александр Николаевич протянул руку за спиной Жени и толкнул старушку в плечо. — Слушаешь, Варя?
— А что же мне еще делать? Слушаю!
— А какие у нас грехи-то были? Вот разве что она со мной без законного брака грешила. Я-то скоро абсолютным атеистом стал, в царском флоте на этот счет просветился. А она в девицах набожная была. Каково-то ей было?.. Грешить с матросом! — Александр Николаевич тихонько рассмеялся.
— Ишь, развоспоминался! — стыдливо промолвила Варвара Константиновна.
— А почему не вспомнить? Слушайте, веселое расскажу. На кораблях до революции попы в штате были. Так мы цирк устроили. Жил у нас медведь для развлечения команды. Один матрос тоже медвежьей силой обладал. Он-то и выдрессировал зверя. Нарядится попом — из старых шинелей мы ему рясу пошили, парик из швабры сделали — и давай с медведем бороться. Повалит медведь матроса и начнет валтузить, не отстанет, пока кусок сахару не получит. Отработали мы этот номер до безотказности и выпустили Топтыгина на отца Иоанна — всего корабля божьего пастыря. Шел батя по палубе, крестом серебряным на животе сверкал, вдруг из-за орудийной башни на него зверина выходит; поднялась на задние лапы, да как обнимет, да под себя его как подомнет. Батюшка и так, и сяк извивается, норовит выскользнуть, да где там. Ряса на нем задралась, а под рясой-то одни подштанники; наш мишутка одной лапой на хребтину попу давит, к палубе прижимает, а другой по заду лупит, сахару требует, да так-то когтями подштанники и спустил с него да уж по голой-то шлепает. Орет отче: «Спасите, матросики, ратуйте!..» А мы из укрытий любуемся на эту картину…
Варвара Константиновна и Женя смеялись от души и громко. Александр Николаевич примолк, пережидая.
— Ну, и чем же кончился этот номер? — спросила Женя, вытирая выступившие от смеха слезы.
— Мы, конечно, отбивать батюшку кинулись, да уж от себя ему тумаков под бока подсунули и на ухо шепнуть успели: «Убирайся, жандармская стерва, с корабля, иначе не то еще будет…» Списался он после медвежьей взбучки с корабля незамедлительно.
Александр Николаевич помолчал с минутку, сощурившись глядя на дальние горы.
— Так опять же вернусь к тому, с чего начал. Лев Толстой в дневнике написал, что мир, в котором мы живем, — тоже мир вечный, прекрасный и радостный, и мы можем и должны сделать его прекраснее и радостнее для тех, кто живет вместе с нами, и для тех, кто будет жить после нас. И мы, матросня простая, тогда заодно с великим писателем думали! Когда отцу Иоанну товарищескую встречу по борьбе с медведем устроили, мы начисто от рая небесного отказались и против земного ада восстали…
— Вы чему тут смеялись? — спросила Вика, подходя.
— Прозевала, — укорила ее Женя. — Александр Николаевич в воспоминания пустился, да так рассказывал…
Вика села на ведро и сняла с головы сбившийся шерстяной платочек в крупную коричневую и зеленую клетку. От ее пышных волос повеяло «Белой сиренью».
— Гляди, как работают.
Соколов, вскапывая полосу земли, сравнялся с Анатолием, гнавшим свою полосу по другую сторону межи. Анатолий решил не поддаваться, работал, сжав губы, пот струился по его побледневшему лицу. Однако состязания с сильным мужчиной ему было не выдержать. Марина пришла на помощь парню.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.