Один из тех, на первый взгляд Негордых и невзрачных, Про жизнь которых говорят: Вся, как слеза, прозрачна!
Он по бульвару в двух шагах От вас прошел недавно, Старик в фуражке, в сапогах Потертых, но исправных.
В шинельке, что ни я, ни мать Ни ласково, ни грубо Ему не можем обменять Десятый год на шубу.
Прошел, на лавочку присел Со стопкой старых книжек, Но вместо чтенья на прицел Взял драку двух мальчишек.
И заревевшему мигнул, Совсем как мне когда-то: - Эк панихиду затянул! А ведь пойдешь в солдаты...
Не обязательно войну Старик имел в виду. Быть может, просто целину, Труд, подвиги, беду...
Но на чужого старика, Сказавшего так грубо, Мать плачущего паренька Скривила злые губы!
Ее-то сын уж так ли, сяк Минует лямку эту! Способный мальчик, не дурак, Других служить, что ль, нету?
Старик глядит глаза в глаза, И женщина не сразу, Но понимает, что нельзя Сказать ей эту фразу;
Она под взглядом старика Молчит на пользу сыну, Уже унявшему пока Свой рев наполовину.
Старик уходит. Он встает, В ногах смиряя боль, И на обед домой идет К пятнадцати ноль-ноль.
Идет, упрямый и прямой, Враг старости смиренной, Злой вотчим! Добрый гений мой: Пенсионер военный.
1956-1958
