Отец Иоанн (Крестьянкин) - [15]

Светлым лучом в этом царстве тьмы была для православных весть о восстановлении в России патриаршества (28 октября 1917 года) и избрании Патриархом Московским и всея Руси митрополита Тихона (Беллавина, 1865—1925) (21 ноября). Первые же действия Патриарха вселяли надежду на то, что Церковь сумеет отстоять свои права в новом государстве. 19 января 1918 года Патриарх Тихон выступил с посланием, в котором призвал всех православных встать на защиту Церкви, а тех, кто участвовал в беззакониях, жестокостях, расправах, грабеже церковного имущества, отлучил от Таинств и предал анафеме. «Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы, — говорилось в послании. — Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей — загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей — земной».

В руководстве для действия епископу Орловскому и Севе кому Серафиму от 15 марта 1918 года разъяснялось, что отлучение могло накладываться как на отдельных лиц, так и на целые общества и селения. В случаях нападения грабителей и захватчиков на церковное достояние Патриарх советовал «призывать православный народ на защиту Церкви, ударяя в набат, рассылая гонцов и т. п.». Для защиты святынь предполагалось при всех церквях создать «союзы» из прихожан. В крайних случаях эти союзы могли заявлять себя собственниками имущества. Кроме того, документ призывал «всеми мерами оберегать от поругания и расхищения» священные сосуды и другие принадлежности богослужения во избежание попадания их в руки атеистов или иноверцев.

В знак протеста против гонений на Церковь 21 января 1918 года в Петрограде и 28 января в Москве верующие провели крестные ходы. В Орле был тоже устроен крестный ход. Благословляя его проведение, епископ Серафим заявил: «По примеру Петрограда и Москвы предполагается устроить торжественный крестный ход из всех церквей, в котором должны принять участие все от мала до велика, чтобы многотысячная церковная процессия явилась внушительным свидетельством отношения верующего русского народа к нынешней противохристианской политике большевистского правительства». Был и непосредственный повод — 1 февраля крупные силы Красной гвардии и милиции разогнали толпу прихожан, мешавшую снимать с колокольни Покровского храма двуглавых орлов. Наследующий день, несмотря на мороз и то, что в Орле было объявлено военное положение и запрещены «всякие демонстрации и уличные шествия», на улицы вышли 20 тысяч человек — треть населения города. Среди них был и семилетний иподиакон епископа Серафима Ваня Крестьянкин, шедший рядом с владыкой во главе огромной колонны. Крестный ход с пением «Христос воскресе из мёртвых» и «Воскресение Христово видевше...» прошёл от храма Иверской Божией Матери до Петропавловского собора, где была отслужена литургия. Затем на кадетском плацу владыка Серафим отслужил молебен, а наместник Волховского Троицкого Оптина мужского монастыря иеромонах Даниил (Троицкий, 1887—1934), по свидетельству следившего за действом чекиста, «произнёс публичную клятву, сводящуюся к тому, что он и всё духовенство от церкви никогда не отойдут и, несмотря ни на какие репрессии, от своих взглядов не откажутся». В ответ все присутствующие ответили громким «Клянёмся!».

Несмотря на сильную, по свидетельству очевидцев, «наэлектризованность» участников, крестный ход прошёл спокойно и закончился, к счастью, без инцидентов. А вот в Туле в тот же день произошла трагедия — местный крестный ход власти в упор расстреляли из винтовок и пулемётов, 8 человек были убиты, 11 ранены.

Усиление репрессий против верующих орловцев не заставило себя ждать. В тот же день, 2 февраля, большевистские солдаты под командой матроса ворвались в Орловское епархиальное училище и учинили обыск, причём инспектор училища и его жена были зверски избиты. 9 февраля был захвачен епархиальный свечной завод. 14 марта был заключён под домашний арест епископ Орловский и Севский Серафим, его дважды допрашивали, запретили получать корреспонденцию. 6 июля представители губернской ЧК обыскали Архиерейский дом, епархиальное собрание было разогнано под угрозой расстрела, епископ Елецкий Амвросий (Смирнов) арестован, а для владыки Серафима на тот день пришёлся уже второй в его жизни арест. 1 сентября было захвачено также здание духовной консистории, а бесценный архив, хранившийся там, выброшен на улицу и погиб.

Чёрное время настало и для монастырей Орловщины. В Ливенском уезде в ноябре 1918-го был полностью разорён местными крестьянами женский Марии-Магдалининский монастырь, такая же участь постигла Предтеченский монастырь в Кромском уезде. Всего у губернских монастырей было изъято 378 500 десятин земли. Представители власти вскрыли и осквернили усыпальницы святителя Тихона Задонского и преподобного Макария (Глухарёва). В Мценске древнюю резную скульптуру святителя Николая Чудотворца бросили в реку Зуша... И такие новости приходили почти каждый день, одна страшнее другой.

Но самое страшное было в том, что в городе и губернии, как и по всей стране, начался настоящий террор против священнослужителей. Пока он не носил планомерного характера, скорее это были отдельные случаи, скромно именовавшиеся на языке той эпохи эксцессами. Но в прежней России и одного такого случая было бы достаточно для того, чтобы повергнуть общество в шок, а теперь они становились обыденностью. Первым, ещё в начале сентября 1917-го, погиб духовник Орловской духовной семинарии о. Григорий Рождественский. 26 апреля 1918 года в селе Усть-Нугрь Волховского уезда отряд красноармейцев совершил налёт на дом священника о. Иоанна Панкова, убил его самого и его сыновей, офицера-фронтовика Петра и семинариста Николая, а также двух случайных свидетелей. Также погибли наместник Брянского Свенского монастыря игумен Гервасий, елецкий священник о. Михаил Тихомиров, священник села Сетного о. Василий Лебедев, священник села Дровосечное о. Василий Осипов, многие другие иереи и монахи. С убийствами священников смыкались дикие погромы помещичьих усадеб Орловщины, зачастую сопровождавшиеся чудовищными бессмысленными зверствами.