Отец и сын - [13]

«Дураки! И тут не могут забыть свое благородство!» — с неудовольствием подумал Порфирий Игнатьевич.

— Только, господа, идиот не опознает, что вы военные, — ворчливо сказал он. — Идете, как на параде, нога в ногу.

Офицеры смутились, сбили ритм шага, засмеялись.

Слева шел штабс-капитан, прибалтийский барон Кристап Карлович Отс, справа — поручик Михаил Алексеевич Кибальников, а в середине вышагивал на крепких, пружинистых ногах чернобровый, кудрявый красавец подпоручик Гриша Ведерников. Не по доброй воле оказались эти офицеры в далекой таежной стороне. Все произошло до удивления просто.

Генерал Пепеляев, осевший на некоторое время в Средней Сибири, отправил группу офицеров с командой солдат в Нарымский край. Генерал не был бы генералом, если бы не мечтал о славе, подкрепленной богатством. О Нарыме рассказывали такое, что не могло не захватить воображение генерала. У остяков и местных русских богатеев амбары забиты пушниной. Но кому же не известно, что пушнина — это золото? Генерал временами мечтал, и виделось ему в мечтах будущее: Петроград, русское влиятельное общество, Париж, Лондон, иностранные банки, большой свет…

В большом свете куда уютнее, если, кроме золотых погонов на плечах, в кармане мундира лежит чековая книжка хотя бы на сотенку тысяч золотых рублей.

Генерал избрал для экспедиции верных, преданных людей. Нарым не близок. Но пока экспедиция добралась до стойбищ остяков и редких русских поселений, Красная Армия стремительно ударила из-за Урала. Покатились войска белых и интервентов на восток, как катится с кручи обвалившийся край берега: чем дальше, тем быстрее, отламывая при каждом повороте глыбу за глыбой.

Офицеры, застигнутые этим событием, остались в глубоком тылу. Солдаты только того и ждали. Они вышли из повиновения, побросали оружие и разошлись. Но кто же мог поручиться за то, что завтра эти же солдаты не поведут по следу посыльных генерала Пепеляева отряды чекистов и чоновцев? Офицеры бросились заметать свои следы. Они переходили от одной заимки к другой, пока в Каргасоке не укрылись в доме управляющего конторой купца Гребенщикова. Однако задерживаться здесь на длительное время было опасно. Каргасокский ревком начал перестраивать жизнь на советских началах. Но белогвардейским центром, оставшимся в Томске после бегства армии Пепеляева, они не были забыты. С первым пароходом поступили инструкции: передвинуться на Васюган, к Порфирию Игнатьевичу Исаеву, осесть там, приступить к действиям, исходя из обстановки, не забывать, что победа Красной Армии — дело временное и недалек тот день, когда при помощи объединенных усилий международной буржуазии советская власть будет свергнута навсегда.

И начались в жизни трех офицеров дни самые томительные и тоскливые.

— Располагайтесь, господа. Есть важные новости, — сказал Исаев, приглашая офицеров сесть на скамейку.

— Господи, неужели нашему ужасному и преступному бездействию приходит конец? — воскликнул Ведерников.

Кибальников и Отс промолчали, но и у них мог вырваться тот же возглас. Видя, как заинтересованы офицеры, Порфирий Игнатьевич не спешил.

— Не тяните, князь, рассказывайте! — взмолился Отс и картинно раскинул руки.

Исаев бросил на Отса благодарный взгляд. Князь! Как-то, мечтая о будущем, когда большевики исчезнут с лица русской земли, барон Отс вполне серьезно сказал:

— Я уверен, как только большевистская чума будет окончательно побеждена, русское общество не останется в долгу перед людьми, спасшими отечество. Все, все, в том числе и мы, господа, будем достойно награждены. Вам, Порфирий Игнатьевич, будет присвоено звание князя Васюганского…

— Ну, какой я князь! Мой отец — простой прасол из Томска, — притворно возразил тогда польщенный Порфирий Игнатьевич.

— Это ничего не значит! В интересах России и прогресса все эти предрассудки будут отброшены, как отбросил их в свое время Петр Великий. Поверьте мне! Это говорит вам человек с родовым титулом.

С тех пор Отс, а иногда и другие офицеры называли Исаева князем, называли, конечно, в шутку, но всякий раз при этом он чувствовал какое-то сладостное благорастворение в душе.

— Да, господин Отс, бездействию приходит конец, — заговорил наконец Порфирий Игнатьевич.

Он рассказал офицерам о прибытии на Белый яр коммуны, о доносе остяка Ёськи, о своей встрече с председателем коммуны, наконец, об изъятии винтовки.

Отсиживаясь здесь, в безлюдном таежном краю, офицеры даже не допускали мысли о том, что жизнь может потребовать от них каких-то действий. Казалось, ну вот пройдет еще некоторое время, и о них позаботятся: либо организуют им переход за границу, либо вручат обычные гражданские документы. Это на худший случай. А в лучшем случае Советы падут, власть снова перейдет в руки белых. Но жизнь поворачивалась по-другому.

— Коммуну надо уничтожить, пока не пустила здесь корни! — горячо воскликнул Ведерников, когда Порфирий Игнатьевич смолк.

— Мальчишка! — Выпуская густую струю дыма, Кибальников нахмурился, устало опустил голову, исподлобья взглядывая то на Отса, то на Исаева.

— Но в принципе Гриша прав. Васюган должен остаться владением князя. Пусть он здесь хозяйничает до конца дней своих. Вы согласны, Порфирий Игнатьевич? — Отс в упор посмотрел на Исаева.