Отец Джо - [66]

Во второй раз все оказалось гораздо хуже. Харизматичная личность отца Джо, смешные ужимки его подергивавшегося от тика лица, забавные в своей неуклюжести движения — все это оказалось единственным, что осталось от очарования Квэра. Мир, окруженный стенами из желтого и розового кирпича, обрамленный еще более высокой стеной истории, которая так и парила над монастырем, бесконечно давил на меня. Монастырь показался мне маленьким, несуразным и ограниченным в своей островной замкнутости, а его деятельность — тщетной. И снова, сев в такси, которое помчало меня к парому, я испытал облегчение, однако на этот раз даже не пытался противиться ему — я был счастлив, что возвращаюсь к той увлекательной жизни, что побуждает ставить перед собой цели и добиваться их. Когда паром вышел на большую воду, я даже не обернулся взглянуть на грузный шпиль. На пароме к тому времени появился бар, и мне захотелось выпить.

1974-й стал для нас золотым годом. Месячный тираж подбирался к миллиону экземпляров. О’Донохью, вдохновленный «Леммингами», придумал «Радио Диннер», в котором также выступали Гест, Чиви и Белуши. Когда О’Д ушел, на его место заступил Белуши, который привел с собой Гилду Раднер, Билла Мюррея и других; вообще-то, он пришел не один, а в паре с Чиви — вдвоем они подобрали первый основной состав «Прямого эфира в субботу вечером».

На небе появилась пара-тройка пустячных тучек Нас немного подвела отставка Никсона В 1972-м во время выборов в ответ на новый комитет политических действий мы запустили «Сатириков за Никсона-Агнью» с лозунгом: «Оставьте им их должности, а нам — наш бизнес». Теперь мы поняли, что в шутке была лишь доля шутки. Мы действительно добились своей цели — укусили руку, которая нас кормила. Неужели все и в самом деле образуется? Избави нас бог!

За дикими выходками «законодателя» «Пасквиля» всегда стояло стремление к переменам, хотя редакторы скорее бы умерли, нежели признались в такой прямолинейности. Никаких перемен — ни ради самих перемен, ни ради миссионерских целей. Мы лишь хотели спасти мир от тех, кто хотел спасти мир. Единственное, во что мы верили, — мы способны сделать это; наш цинизм все еще находился в первоначальной стадии милой наивности.

И вот парочку преступников, один из которых особо закоренелый, удалили из Белого дома. Военщина с ее гнусной войной получила по заслугам, а мертвая хватка Больших Денег, сковавшая дела национального значения, вроде как ослабла А мы вроде как приложили ко всему этому руку. Много позже Карл Бернштейн сказал мне, что он не только был большим почитателем нашего журнала, но и что «если бы не „Национальный Пасквиль“, Никсон так и не ушел бы в отставку». Бернштейн, конечно, шутил, но в его шутке была доля правды.

Дикие нравы постепенно смягчались. В тот год появилось много шуток на тему еды. Стало больше чистых, ничем не омраченных комедий, в том числе и о животных; именно тогда возникла наша самая известная обложка: симпатичная дворняга с «Магнумом» 44-го калибра, приставленным ей к уху и подпись: «Если вы не купите этот журнал, мы убьем эту собаку».

Наша команда тоже стала мягче. Журналу исполнялось пять лет, его тираж превышал тиражи большинства конкурентов, таких, как, например, «Эсквайр». Мы опустили наши топоры. Мы уже не были дерзкими парнями из подворотни. Незаметно происходили перемены в концепции журнала и в его редакторском составе — в сторону сдерживания; с абсурдом играли, смаковали его тонкости, а не вспарывали ему брюхо. Ожидалось, что мы можем стать, что уже стали настоящим изданием — американским юмористическим журналом.

Но мечты так и остались мечтами. На пятый год своего существования журнал содрогнулся от принятого договора о поглощении, в результате которого ушел один из учредителей — ему пообещали на несколько миллионов больше. Мы с Келли оказались соредакторами и управляли журналом в течение следующих трех лет.

Теперь мы столкнулись с серьезной конкуренцией со стороны шоу, того самого, которому мы всячески помогали встать на ноги, — «Прямого эфира в субботу вечером». Тем же манером, что и хит британского телеканала «Ну и неделька была», поймавший тот ветер, что раздувал сатирические паруса труппы «За окраиной», «Прямой эфир в субботу вечером» представлял зрителям версию если не содержания, то точки зрения «Пасквиля», причем каждую неделю и практически бесплатно. Тиражи журнала просто не могли не пострадать. В конце концов мы остановились на стабильных семистах тысячах вместо миллиона — цифре все-таки неплохой для журнала общего плана на рынке с нисходящей тенденцией.

В 1978-м успех «Зверинца» — по тем временам наиболее прибыльной комедии за всю историю Голливуда — в очередной раз тряханул журнал И хотя редакторы увидели в фильме обычную сатиру «Пасквиля» на американское высшее образование — страдающие от выходок студенческого братства «Дельта Хаус» времен шестидесятых сторонник Никсона декан Уормер, юные республиканцы из «Омега Тэта Пи», Учебный корпус офицеров запаса и Нидермайер, а также студент-псих из корпуса по имени Пэттон — зрители в основной массе проигнорировали сатирическую мощь картины. Сценарий соорудили, пересматривая пятидесятые и шестидесятые (до убийства Кеннеди) с позиций середины семидесятых — считалось, что то были времена лучшие и «гораздо более наивные»; ярче всего эта пропаганда проявилась в «Счастливых днях». Выражаясь условным языком кинематографической мудрости, «Зверинец» стал первым «кассовым» фильмом.