Отец - [2]

Кузнецы закончили работу. Отец благодарил их за помощь.

Потом мы сидели за деревянным столом и ели зеленый лук, яйца, черный хлеб и запивали все молоком.

— Ну, дочка, устала наверно? — спросил отец. — Сейчас поедем домой.

Я отрицательно замотала головой. Больше всего я боялась, что отец никогда не будет меня брать с собой, если я сознаюсь, что устала.

Напоив лошадь, отец погрузил свою железку в тарантас, посадил меня и стал прощаться с кузнецами.

— Будет какая нужда, — сказал один из них, — всегда тебе поможем, Василич. Не сумлевайся.

И мы поехали. Уже в трех километрах от нашей деревушки, мы проезжали Тельман, или как мы еще называли это поселение — Сузаново. Большое село, больше Ягодного. И жили в нём одни немцы. Ни одной русской семьи в нем не было. У калиток стояли немки, спрятав руки под передники, и внимательно смотрели на нас.

Отец, как бы разговаривая сам с собой, сказал:

— Эх, умеют же жить люди! Всё у них есть. Вот бы нам так.

Тогда я совсем не понимала, что он этим хотел сказать.

К дому мы уже подъезжали на закате солнца. Я совсем сморилась. На крыльце стояли бабушка и мама. Бабушка взяла меня на руки и понесла в дом. Сквозь дрему я слышала её ворчание:

— И что за моду взял, таскать за собой всюду девчонку, эк, как она сморилась.

А с улицы доносился разговор и мамин смех.

Глава 2 СУСЛИКИ

После войны в деревнях было голодно. Ни хлеба, ни до хлеба. Я и старшая сестра бродили по холмам и собирали кашку, зерна её были очень похожи на пшено. Из этих семян бабушка варила нам кашу с молоком. А с весны до осени у нас на столе и мясо появлялось — мясо сусликов.

Ходили мы их выливать с братом. Он старше меня на семь лет. Я лила воду в нору, а брат, как только суслик показывался из норы, ловил его. Потом обдирал с них шкурки и мама в большом ведерном чугуне зажаривала их в русской печи. Нежное, сладкое мясо, чуть пахнущее травой. Бабушка плевалась, глядя как мы уминаем этих сусликов, мама посмеивалась, но тоже ела с нами… а вот отцовскую реакцию никто не мог предвидеть. Наш отец работал трактористом. Дни и ночи в поле, зимой на центральной усадьбе ремонтировал трактора. Так что дома мы его очень редко видели.

Мама рассказывала, когда шла война, отец рвался на фронт. В районе как раз военкомат проводил очередную мобилизацию — не хватало танкистов. А, как известно, что трактор, что танк, в управлении ими разница небольшая. Отец решил показать лучший результат, чтобы его призвали на фронт. Показать-то он показал себя лучшим, да выводы сделали другие.

— Ну Иван Васильевич, — сказал военком, — вижу, что ты тракторист отменный, именно поэтому на тебя надежда, справишься с пахотой, посевом и уборкой. Оставляем тебя на трудовом фронте.

Вот так и получилось, что ни в войну, ни после войны мы отца почти не видели.

В один из дней, для нас совсем оказавшимся печальным, мы с братом столько наловили сусликов, что можно было еще соседей накормить. Мама затопила печь и на всю ночь поставила в неё чугун с сусликами.

— Пусть хорошо утомятся, — сказала она.

И мы уже предвкушали, как завтра утром мать вынет чугун из печи, и как мы все наедимся мяса. Так, да не совсем и так получилось.

Чугун мать вынула из печи, поставила на лавку, открыла крышку, и из него пошел такой вкусный запах жареного мяса. А тут, вот он на пороге, отец.

— Мать! — крикнул он. — Никак у нас мясо появилось? Откуда?

Мать спроста и сказала:

— Суслики это, Ванюшка с Шурой наловили, а я зажарила. Вкусно!

Мне никогда не забыть, что сделалось с отцом. Он вылетел на улицу и его стало тошнить. Просто наизнанку выворачивало. Мы, дети, испуганные забились по углам, а мать причитала над отцом:

— Отец, да что с тобой? Господи, не отравился ли ты чем?

Ей еще было невдомек, что виной всему суслики.

Немного отдышавшись, отец молчком зашел в избу, взял тряпкой чугун, вынес его на улицу, отворачиваясь от него как можно дальше, и со всего маху зашвырнул его в овраг.

— Чтоб я этой падали в доме не видел больше! — кричал он. — И не смейте чугун назад принести!

Бабушка и тут подсуетилась:

— Говорила я им, говорила, так не слушались, окаянные. Видано ли, такую пакость в рот брать?! Тьфу! Лучше с голоду умереть!

Больше мы сусликов домой не приносили. От греха подальше. Наловим, нажарим на костре, наедимся до отвала, а домой ни, ни.

Меня отец своим поступком очень удивил. Вырос в деревне, откуда такая, несвойственная деревенским жителям, брезгливость? Такая разборчивость? Ну, ладно еще бабушка, она знавала лучшие времена, но отец…?

Потом, уже позже, когда я подросла, мне открылись еще многие его причуды: он не ел ничего консервированного, если это не было приготовлено дома. Не разрешал покупать или брать в совхозной кладовой мясо — "дохлятка", говорил он. За всю жизнь не съел куска колбасы.

А эти суслики мне запомнились надолго. Так и вижу, как в овраг летит чугун, зажаренные суслики и отца с искаженным от гнева лицом.

Глава 3 ПЕРЕЕЗДЫ

На моей памяти мы переезжали из одного селения в другое дважды, не считая чуть было не состоявшегося переезда аж в самую Америку. Как рассказывала мать, это случилось в 1939 году.

Немцам из Сузанова разрешили выехать, по желанию, в Германию или Америку.