Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков - [12]

Лишь с тем, у кого есть истинно позитивные принципы (доброта, справедливость, творчество, любовь к истине), можно говорить о большем, о том, чего ему не хватает. А тот, у кого все человеческое изъято из жизни, придя в Церковь, превращается в подобие старца Ферапонта из «Братьев Карамазовых». Его позиция — образец отрицательного, «закрытого христианства», граничащего с изуверством.

Отец Александр хотел, чтобы его ученики, выросшие во вражде к советской идеологии, не заразились чувством ненависти к «чужим», но учились христианской проповеди у апостола Павла на примере его обращения к жителям Афин [20]. Апостол говорил о неизвестном, но почитаемом горожанами Боге, исходя из убеждения, что искра Божия дана каждому человеку, и надо только найти слова, которые помогут людям вернуться к сердцевине своего собственного «я», найти лучшее, что есть в их душах.

Напротив, говорил батюшка, «тот, кто оскорбляет другого, кто его унижает, кто, даже имея сокровища веры, ставит себя выше и гордится этим, тот никогда не добьётся успеха. Никогда не проникнет в человеческую душу и сердце, и вообще, такой человек неправ. Потому что злом добра никогда не посеешь».

Батюшка знал, что те люди, которые ещё вчера являлись врагами Церкви, но по натуре своей были романтиками, идеалистами, потом вполне могли стать членами его паствы. Именно к ним можно было обратиться с настоящей христианской проповедью, именно тут можно было надеяться на настоящее обращение. И куда меньше шансов было в работе с циниками, заражёнными мещанской рассудительностью, с теми, кто ни во что не верил, сумел обуржуазиться при коммунистах и забыл о поисках смысла жизни.

Что для отца Александра было абсолютно неприемлемо, так это вульгарный материализм в его низших формах, любая форма пошлости.

8

Работу с интеллигенцией отец Александр вовсе не считал для себя тяжёлым крестом, гораздо труднее ему было иметь дело с косностью и невежеством. Он любил людей творческих, внутренне свободных, независимых. К ним он относился особенно бережно, никогда не «ломал», осторожно вёл ко Христу. Батюшка старался «ювелирно» поворачивать их мышление, освобождая от стереотипов и идеологии, научая свободно и широко мыслить. Он всячески поощрял творческий рост, считая, что в этой жизни человек должен стремиться к максимальному развитию своей души, своих дарований.

Сам обладая огромным духовным и душевным богатством, он умел искренне радоваться способностям и успехам других людей. Причем он радовался за них так, как они сами за себя не радовались. Даниил Андреев верно отмечал: «Чувство сорадования свойственно просветлённым» [21].

Обыкновенно люди плохо умеют сорадоваться. Но как умел это батюшка! Он «видел цветы, а не сорняки», обладал редким даром — видеть прекрасное, лучшее в людях, природе, мире. И поощрял именно такое отношение к жизни. Он говорил: «Один из ключей к счастью — научиться доброму отношению к людям». Все, кто его знал, действительно чувствовали, что он счастливый человек, что он имеет такой ключ.

Отец Александр был воодушевлён Богом и умел сообщать своё воодушевление другим. Он как бы распространял вокруг себя избыток собственной творческой силы, заряжал своей бесконечной энергией. Творческие люди тянулись к отцу Александру не только потому, что находили у него разрешение своих жизненных проблем, но и потому, что подобное притягивает подобное. Им было с ним хорошо, у них сразу возникало понимание без лишних слов.

Людей также притягивал его необыкновенный дар перевоплощения в собеседника. Батюшка сам говорил, что «единственное перевоплощение — это перевоплощение в другого человека», чтобы суметь чувствовать его боль и радость. Это и есть любить ближнего как самого себя.

Таким образом, сама личность отца Александра явилась для наших современников примером истинной интеллигентности, без которой нельзя сделать ничего стоящего в деле культурного возрождения общества и Церкви. Отец Александр хотел видеть христианских интеллигентов апостолами современности, но важно было снять с интеллигенции флёр избранности, кастовости, научить открытости и ответственности перед народом.

Конечно, с творческими людьми работать непросто. Они не склонны к слепому послушанию, ничего не принимают на веру, могут «самоутверждаться» и обнаруживать трудный характер. Но отец Александр надеялся, что после прививки к истинной христианской традиции они смогут внутренне преобразиться и по–настоящему открыться миру, сохранив и приумножив все прекрасное, творческое, что было до них в истории Церкви. Отец Александр считал важным помогать таким людям: «Много людей было, погруженных лишь в повседневные заботы, но не они формируют душу культуры, а творческое меньшинство, и оно для этого должно иметь время».

Советская система, власть диктатуры пролетариата десятилетиями унижала российскую интеллигенцию, заставляла её чувствовать себя в обществе так называемой «прослойкой». Но люди не хотят чувствовать себя ничтожными, не хотят быть винтиками в машине, не хотят, чтобы ими манипулировали.

Западный богослов отец Рене Вуайом писал, что люди сегодня жаждут не только простой воды, о которой говорил Христос в Своей притче о Страшном Суде. Один из наиболее часто встречающихся видов жажды — это жажда уважения, человеческого достоинства