Отец Александр Мень - [188]
Однако вскоре отец Александр поднялся и попытался найти свой портфель. Поняв, что это бесполезно, и не обращая внимания на струящуюся из раны кровь, он направился к станции.
В это время к подходящей электричке шли женщины, которые увидели окровавленного человека и узнали в нем живущего неподалеку от них священника. «Кто это Вас? Вам помочь? Может, „скорую помощь“ вызвать?» — спросила одна из женщин. «Я сам», — ответил отец Александр.
Как перекликается этот ответ с евангельским «Я есмь…» («Это я, я сам»), означающим в том числе и согласие на жертву, предание себя Воле Божьей, самопожертвование!
Обливаясь кровью и изнемогая от боли, отец Александр побрел в сторону дома. Из окна соседнего дома видели, как батюшка шел, зажимая рукой затылок… Он дошел до калитки своего дома, взялся руками за перекладины забора и медленно сполз по ним на землю… Собаки не залаяли. Воцарилась тишина, изредка прерываемая стонами батюшки…
Жена отца Александра, находившаяся дома, услышала стоны и вышла. Но через широкий штакетник забора не было видно, кто стонет у ворот. Испугавшись, она вызвала «скорую помощь». Позже она вспоминала: «В семь часов я проснулась от стонов и всхлипываний. Окно комнаты, где я сплю, выходит на улицу, и мне всё было слышно. Какое-то время я не решалась выйти, затем оделась и подошла к калитке. За ней лежал окровавленный мужчина. Узнать, кто это, было невозможно. По телефону вызвала „скорую“ и до тех пор, пока не приехала милиция и не попросила подойти к убитому, не знала, что это мой муж». Подойдя к нему, Наталья Федоровна сначала не узнала в убитом своего мужа, потому что отец Александр был в сером пиджаке, а на лежащем перед ней человеке пиджак был черным. И лишь когда ей предложили посмотреть на ноги, она узнала носки, поняла и лишилась чувств… Пиджак стал черным от крови.
Наталья Федоровна рассказала впоследствии о том, что, придя домой накануне вечером, отец Александр был взволнован. Он сразу поднялся на второй этаж, всюду включил свет и лишь потом разделся. Очень вероятно, что в тот день он получил отчетливый сигнал о готовящемся преступлении или почувствовал надвигающуюся опасность и хотел отвести ее от близких. Разбитые в тот вечер фонари поблизости от дома отца Александра также красноречиво дополняли картину. В собственном графике он, однако, не стал ничего менять.
София Рукова приводит эпизод лета 1986 года: «В электричке отец (мы ехали с ним к нему домой, в Семхоз, чтобы поснимать его маленького внука) обращается ко мне: „У Вас будет немного пленки… заснять дорогу от станции к дому?“ — „Да. Конечно“. — „Это ведь особая дорога… (отец смотрит мне прямо в глаза). Она вообще — особая… Меня можно не снимать, главное — дорогу…“».
Ксения Покровская, бывшая прихожанкой и другом отца Александра еще с «тарасовского» периода его служения, говорила ему: «Алик, тебя убьют». По ее словам, он отвечал ей: «Я готов. Я делаю всё, что я должен делать». «Ведь убьют, убьют!» — сокрушенно говорила в период широкой проповеди отца Александра Наталия Ермакова. «Будет мученик», — ответила ей Ксения Покровская.
…Машина «скорой помощи» приехала через полчаса после телефонного звонка Натальи Григоренко-Мень. Рассказывает дежурный врач П. В. Чернышов: «9 сентября в 7 часов 12 минут наш диспетчер Хомутова приняла вызов по телефону. Звонившая женщина сообщила, что у калитки ее дома лежит окровавленный мужчина. Мы быстро собрались и через пятнадцать минут я, фельдшер Э. Киселева и водитель Е. Глинчиков въезжали в поселок совхоза „Конкурсный“, что около станции Семхоз.
Одинокий мужчина махнул рукой вправо, указывая направление. На тихой безлюдной улице около калитки нужного нам дома лицом вниз лежал пожилой мужчина. Руки протянуты вперед, полусогнуты, на голове рана сантиметров 8–9.
Ощущение такое, что он из последних сил шел к дому, а перед калиткой силы его оставили и пострадавший сначала опустился на колени, а затем упал на грудь. Услышав шум машины „скорой помощи“, залаяли собаки, и из дома вышли две женщины. Мы находились по другую сторону забора. Я спросил, не их ли это родственник или знакомый. Они ответили, что не знают его, и тут же ушли в дом. Дальше работали по схеме — зафиксировали смерть и по рации через станцию „скорой помощи“ вызвали милицию. Они прибыли минут через пятнадцать».
Впоследствии соседи отца Александра вспомнили, что видели около его дома двух неизвестных людей поздно вечером, за день до убийства, но их спугнула патрульная милицейская машина — возможно, нападение планировалось на вечер 8 сентября.
Однажды отец Александр сказал, что хотел бы умереть один… Так и случилось — он умер один, под небом, погиб из-за кровопотери. У ворот его дома образовалась огромная лужа крови… «Это венозная кровь, темная. Я не мог смотреть, как по ней ходили милиционеры, топтали ее ботинками, — рассказывает Владимир Юликов. — Я собрал ее в большой целлофановый пакет, она была, как студень — кровь свертывается. Мы вылили ее на дно могилы». Крови было так много, что ее пытались засыпать песком, но она всё равно выступала. «Кровавая эта земля должна быть зашита в антиминс, мы могли бы служить на ней литургию, — пишет Ольга Ерохина. — Литургия на крови. Спас на Крови. Листья, окрашенные кровью. Кровью помазанный косяк калитки (может быть, тянулся к звонку — сползающий след пальцев). Чтобы ангел смерти не поразил первенца… Жертвенный агнец, жертва. <…> Седой волос его, в окровавленной земле. Запах крови шел от земли. Мы собирали ее с детьми, и две собаки — свидетели его умирания — глядели на нас».
