Отдых на свежем воздухе - [14]

– А тебе наставника определили? – в свою очередь спросил Оливио. Жоан, разворачивая один из оставшихся на кровати свертков, сказал:

– Конечно. Повезло – меня решил взять Андреа Кавалли. Он крутой, и при том нестрогий, ну по крайней мере мне так дедуля говорил.

В свертке оказался шерстяной полосатый плед с бахромой, сотканный из рыхлых, пушистых нитей. Жоан аккуратно сложил его и положил в ногах кровати:

– А ты почему в паладины решил податься?

Оливио не хотел распространяться на эту тему, но Жоан ему понравился – своей открытостью, непосредственностью, и вообще, похоже, что человек он хороший. И Оливио признался, впрочем, не раскрывая всей правды:

– Я из дому сбежал. Папаша хотел меня во флот, а я туда совсем не хотел… и когда я наотрез отказался, он меня наследства лишил. Ну, я плюнул и сделал ноги. Сначала просто сбежать куда подальше хотел, в армию там завербоваться или даже в Кампо Саваджо свалить... А потом подумал – а чем Корпус хуже? Даже лучше. Вот и…

– И тебя не смущает даже то, что обеты придется давать и трахаться нельзя? – удивился Жоан.

Оливио пожал плечами:

– Ну... да не особенно. Как-нибудь проживу и без, хм, траханья. Паладинство все-таки – занятие достойное, лучше, чем в армии лямку тянуть или в Кампо Саваджо со всяким сбродом болтаться.

– Уважаю, – сказал Жоан. И вздохнул. – Мне вот, как подумаю, что трахаться нельзя, так тошно становится… Люблю я это дело, эх… да куда уж теперь деваться-то…

Он развернул последний сверток, слез с кровати и подошел к Оливио:

– Угощайся. Вроде как за знакомство, что ли. Вообще-то положено выпить, но нечего.

Оливио вынул из коробочки инжирно-ореховую конфету и сунул в рот:

– Спасибо, вкусно. Мне-то отблагодарить нечем…

Жоан тоже запихал в рот конфету:

– А тебе и не надо, ты ж тут уже был, когда я пришел. Это новенькие вроде как выставляться должны, по обычаю. Хе, ты знаешь, а ведь ты, получается, старший будешь, даже если среди кадетов будет кто-то старше тебя по возрасту. То есть в Корпусе, конечно, среди кадетов старшего никогда не назначают, но традиция такая, что ты вроде как сержантом над нами будешь.

– Вот уж чего никогда не хотел, – усмехнулся Оливио. – Ерунда какая. Слушай… а ты столицу хорошо знаешь? Ты сказал, что ты тут месяц жил.

– Ну, как… центральные кварталы кое-как изучил, а что?

– Да так, может, покажешь мне тут хоть что-нибудь, а то я так и не удосужился до сих пор город посмотреть. Одному как-то скучно было…

Жоан кивнул:

– Понимаю. Ну, давай завтра пойдем прогуляемся, посмотрим. Погода вроде хорошая должна быть.

На следующий день после завтрака оба кадета отправились в город. Жоан, хоть и сказал, что «кое-как» изучил центр, но оказалось, что знал он центральную часть города довольно неплохо, а главное, благодаря ему Оливио наконец нашел пристойную тратторию, где можно было заказать плайясольские блюда и при этом уложиться в пару реалов. Собственно, это была траттория «Драконий клык», и оказалось, что это вообще излюбленное место паладинов и магов. Спагетти карбонара там были вполне достойными и стоили всего полреала, с пивом и овощной закуской на выбор. Сам Жоан, как понял Оливио, тоже не имел возможности сорить деньгами, хотя ему, по всей видимости, не доведется обходиться только одним маленьким кадетским жалованьем в четыреста двадцать реалов в месяц на всё про всё.

Когда они, нагулявшиеся и чуть набравшиеся, вернулись в казармы, в кадетской спальне было уже два новичка – худощавый среднего роста мартиниканец с татуировками на лице и гребнем черных волос, заплетенных в замысловатую косичку, и очень аристократичного вида юноша, невысокий, но широкоплечий и синеглазый кесталец, каковым он, несомненно, являлся, судя по его чертам и смуглой коже. Присмотревшись к нему, Оливио узнал отпрыска Сальваро и очень удивился. Даже не поверил сначала собственным глазам, но паренек, скромно улыбнувшись, отвесил легкий поклон и представился:

– Робертино Сальваро, к вашим услугам.

Оливио ответил тем же поклоном:

– Оливио Альбино.

Жоан с восхищением уставился на Робертино:

– Ух ты, не может быть!!! Чего это Сальваро – и вдруг в Корпус?

Робертино пожал плечами:

– Так получилось.

– А, какая, в сущности, разница, чего, – махнул рукой Жоан. – Будем знакомы. Я – Жоан Дельгадо.

Мартиниканец тоже представился:

– Эннио Тоноак, – и протянул руку Жоану. – Рад познакомиться с сыном рода Дельгадо.

– И мне приятно с Тоноаком знакомство свести. Потомственные паладинские династии, что ни говори, – Жоан пожал его руку. – Вам, парни, наставников уже определили?

– Андреа Кавалли, у обоих, – сказал Эннио. – Я даже не ожидал, что он меня выберет. Мне брат рассказывал о нем. Круче, как по мне, здесь только Джудо Манзони. Но о нем в наставники я даже не мечтал.

Оливио слегка зарделся:

– Он меня почему-то выбрал. Я ведь не знал сначала, кто он такой. Это потом уже понял, что мне круто повезло.

– Ого, – с уважением глянул на него мартиниканец. – И правда. Повезло тебе.

Между тем Робертино аккуратно разложил в сундуке свои вещи, переоделся в новенький, явно пошитый на заказ мундир, выложил на свой прикроватный столик пару книг, сел на кровать и задумался о чем-то. Оливио он понравился, как, в общем-то, и мартиниканец, который первым делом повесил на стену над кроватью паладинский меч, по всей видимости, доставшийся ему по наследству, как и Жоану. Оливио уже знал, что Тоноаки, как и Дельгадо – это одна из паладинских династий, род, в котором время от времени кто-нибудь становится паладином. Вот как отпрыска семейства Сальваро в паладины занесло – вот это любопытно. Покойная королева была урожденной Сальваро, сестрой нынешнего наместника Кестальи. Ее дети – наследный принц Серджио, второй принц Леон и принцесса Джулия – унаследовали точно такие же синие глаза, какие были у Робертино. Конечно, Робертино мог быть признанным бастардом графа Сальваро, но все-таки, наверняка даже бастарда нашли бы куда пристроить и помимо Паладинского Корпуса. Но, конечно, расспрашивать его Оливио не стал и не собирался. Не в его правилах было лезть в чужую жизнь, захочет – сам расскажет. Но Оливио он все равно понравился, уж хотя бы тем, что он был таким же новичком здесь, как и сам Оливио, и тоже сыном знатного рода. Конечно, и Дельгадо, и Тоноаки – известные и древние фамилии, но Эннио и Жоан знали, что здесь и как, с детства привыкли к мысли, что их судьба – продолжить семейную традицию. Для них Корпус был чем-то, в общем-то, близким и понятным, а для Оливио и Робертино – наоборот, совершенно новым, непривычным и неизведанным.