Отдел странных явлений: Лесоморский детектив - [20]

Я послушно кивнул и спрятал кинжалы за пояс юбки. Наташа смотрела то на Ивана, то на меня, так виртуозно исполнившую танец с холодным оружием.

— Кто вы, — прошептала она.

— Вожатые третьего отряда, — улыбнулся Иван. — Решили позвонить домой на ночь глядя, короче, случайно проходили мимо.

— Теория вероятностей сегодня ко мне благосклонна, — вздохнула девушка, щупая оторванный кусок ткани.

То, из чего неведомый доброжелатель соткал черную простыню, было вовсе не похоже на знакомые мне материи: ни кеметские, ни этого мира. Колдовской лагерный артефакт соткали словно качественный плотный гобелен.

— Что делать будем? Разбудили, наверное, всех, — шепнула рыжая вожатая.

— Спать иди, и курить по ночам бросай, — прошипел Иван, — а еще лучше — вообще завязывай. Не любят кавалеры, что на белых конях разъезжают, прокуренных принцесс.

— После такого попробуй не брось, — перевела дух Наташа. — Что вы с покрывалом делать-то будете? Кощеенко только не показывайте. Говорят, в прошлой смене вожатый из четвертого отряда принес ему красное печенье, так тот сказал, что это дети, шутники, гуашью покрасили и подсунули пьяным вожатым. А Инка продегустировала и всё. Вышла до душа. Больше ее никто не видел.

Иван нахмурился, а девушка закончила свой рассказ тем, что Ипполит Кощеенко души не чает в детишках, а вожатых за людей не считает, хотя многие из них лет пять-шесть назад были его любимыми отдыхающими.

На сегодня жизнь Наташи была спасена. Девушка достала из кармана пачку сигарет и, с сожалением посмотрев на нее, бросила в урну. Завязывать надо. Не выйди она прикурить, не напала бы на нее простыня, сразу бы к Юльке молчаливой привязалась. Она окинула меня таким взглядом, что мне захотелось подкинуть ей мысль с помощью магии: 'Нет, мной бы убивец поперхнулся и выплюнул! — чем вызвал ласковую улыбку на ее лице.

В коридоре корпуса нас с Иваном поджидал сюрприз. Мы крались, словно первобытные охотники, неся трофей в виде драного гобелена, когда наперерез выскочила Милагрес, широко расставив руки.

— Спаааать! — рявкнул я своим голосом.

Ошарашенная девочка бросилась бежать в свою палату.

— Зря ты ее так, мы и без того придурками выглядим, чего ты мужским голоском на весь корпус…

— Скажем, что это ты орал, — хихикнул я, прикрывая рот рукой.

— Наглая ложь, — вздохнул программист.

А девочка Милли стояла у входа в палату и наматывала на ус все сказанное вожатыми. Но и это еще не все. Когда мы с черной простыней скрылись за дверью, девочка прокралась и прильнула к ней ухом. Я ухмыльнулся и отпустил руку с косяка. Наивная Янсен, не предполагает она, что я все прекрасно вижу. Очень ей было интересно, неужели мы раздобыли большой кусок черной материи для секретной сценки на вожатнике.

— Так вот ты какая, готичная простыня! — Иван ходил вокруг расстеленной на полу ожившей детской легенды.

Бездыханная материя, естественно, не отзывалась. Программист, обойдя ее несколько раз, пнул, но тряпка не взмыла в воздух, и таинственного голоса не раздалось. Он сел на корточки и принялся прощупывать ткань. Ничего подозрительного. Обычный ковер-самолет, только без узоров, причем, после нанесения ему нескольких ножевых ранений, он скончался.

— Что с ней делать будем?

Я уже разделся, залез под одеяло и снял опостылевший за день парик.

— Дай я ее пощупаю.

Иван кивнул. Завернувшись в одеяло, я подошел к трофею и положил на него руку, попробовал водить ладонью вдоль разреза и по нетронутой части простыни, пару раз ущипнул ее за угол. Ничего не происходило.

— Обычная тряпка, — констатировал я смерть мифической простыни.

— Но она шептала мне 'молодая жизнь'! — не унимался Иван, — она чуть не запаковала меня в себя. И, знаешь, она точно такая же, как в той байке. Купила бабушка черную простыню, положила ее на диван, да и ушла в магазин. Так? Пришла с работы мама, тряпица подлетела к ней и сказала: 'Дай крови! — а потом задушила. Вернулась со школы девочка, и с ней то же самое случилось. Остался только младший братец.

— Ну да, — кивнул я, припоминая и этот пересказ. — Ребенок вызвал милиционера, а тот разрубил простыню на куски.

— Значит, мы все сделали правильно! — обрадовался программист, — по инструкции.

Я молча кивнул.

— Никаких следов магии на ткани нет. Давай спрячем ее в мой сундук.

— И кодовый замок повесим на твой чемодан, — злорадным тоном заговорщика добавил Иван. — Чтоб Милли и подружки и выкрали!

Не могу привыкнуть, что сундуки в этом мире называют как угодно. Например, сундук для складывания вещей в комнате — тумба, большой сундук для одежды — комод, очень большой — шифоньер. Переносной сундук для вещей — чемодан. Ничего, скоро привыкну.

Спрятав простыню, я вернулся к двери и приложил руку на косяк. Как и следовало ожидать, девочка все еще находилась за дверью. Не одна, рядом топтались еще две девушки и мальчик из отряда. Широко раскрыв глаза, Милагрес внимала каждому слову, что доносились из нашей комнаты. В ее детской головке пока не укладывалось, откуда взялось два мужчины, которые, судя по разговорам, щупали Юлю, и утверждали, что в ней нет ничего особенного, и при этом вспоминали жуткие истории. А под конец, небось, убили кого-то и хотели спрятать в чемодане. Надо спасать вожатую — промелькнуло в голове у девочки, и когда я начал проверять ее наличие в коридоре, она изо всех сил налегла на дверь.