Отдел - [21]

— А тут ведь речь о человеческих жизнях идет, Фил. Может, это вообще какая-то ошибка. Всплывет это все через несколько лет в результате очередной перестройки, и будем мы с тобой и с тобой, — он указал на Игоря, — типа сталинских палачей. И окажешься ты, Фил, в еще большей жопе, чем был. Как тебе такая перспектива? И твое же государство будет тебя клеймить, те же люди, что тебе приказы отдавали.

— Ты к чему все это? — спросил Фил.

— Да ни к чему, — сказал Игорь Васильевич.

«Достоевщина какая», — подумал Игорь.

За разговором они подошли уже к своей «Газели» и стояли возле нее, продолжая спорить. Фил сменил идейность на расчет и утверждал, что собирается просто дослужиться до пенсии и уйти копать огород, Игорь Васильевич все равно не отставал от Фила и разрушал его безыдейную базу, утверждая, что тот сойдет с ума на пенсии, потому что копать огород — это не для Фила. Несколько раз Игорь Васильевич употребил фразу «трахать пацанов» в том или ином ключе, и у Игоря сложилось впечатление, что Игоря Васильевича эта тема интересует гораздо больше, чем самого Фила. Молодой приоткрыл задние двери и с удовольствием на лице слушал их обоих, потом не выдержал и сказал:

— Давайте, может, уже внутри продолжим диспут о сексе с несовершеннолетними?

— Он еще в столб врежется, когда начнет аргументы искать, он мрачный такой становится, когда ему объясняешь… — проворчал Игорь Васильевич, но, тем не менее, полез в машину.

— Не буду я ничего искать, я все уже нашел, — ответил ему в спину Фил и пошел на свое водительское место.

— Ну как прошло? — спросил Молодой, когда машина тронулась.

— Вот что ты тебя терзаешь? — взвился на Фила Игорь Васильевич. — Ты вон, иногда по нескольку человек за ночь убиваешь — и еще терзаешься, что тебя на мальчиков тянет. Так же с ума можно сойти. В этом прямо какой-то разлом нездоровый есть. Или ты никого не убиваешь — и святой, или убиваешь — и не терзаешься насчет мальчиков. Я просто боюсь, что это когда-нибудь плохо для нас всех кончится. Нельзя одной ногой стоять в одном лагере, а другой ногой — в другом. И ладно бы ты правда кого-то изнасиловал там, так ведь нет, тебя же сразу спалили на первом же пацане, может, ты сорвался, потому что у тебя витаминов каких не хватало, может, это биохимия была, другой бы на дурака отъехал и еще бы радовался, какие вокруг идиоты.

— Он часто так по мозгам катается, — поделился с Игорем Молодой. — Если запала хватит — он и меня и тебя начнет жизни учить.

— Хрена ли тебя учить? — перекинулся на Молодого Игорь Васильевич, постепенно ослабляя жар интонации, словно Молодой открыл в Игоре Васильевиче аварийный клапан. — Тебя надо было драть с самого рождения армейским ремнем вплоть до сегодняшнего дня, да и то толку бы не вышло.

— Так как все прошло-то? — спросил Молодой.

— Да нормально все прошло, — сказал Фил.

— Не видишь, что ли, все живы-здоровы, — подтвердил Игорь Васильевич. — В штатном режиме. Правда, лишних двоих зацепили. Прикинь, зашли люди пивка попить к старому товарищу. Ладно, хоть детей не было или собаки.

Игорь внутренне содрогнулся, он и не предполагал такой возможности и не представлял, что бы было.

— Один раз вообще хреново получилось, — признался Игорь Васильевич. — Мужик один жил, когда его, видно, отслеживали. Отслеживали, отслеживали, а он за это время то ли пить бросил, то ли колоться, ну и вернулась к нему жена с сыном — а тут и мы нарисовались. Там и елка стояла в игрушках. Ад, короче.

Это, видно, была не очень легкая тема, поэтому Молодой вроде бы и открыл рот, чтобы что-то сказать, однако все-таки промолчал, косясь на Игоря Васильевича. Игорь внезапно вспомнил, как заваливался набок, а потом вперед мертвый мужичок. Представил на его месте своего сына и, в приступе внезапно накатившей тошноты, задергал ручку двери, пока она не открылась, свесился лицом к выезжавшей снизу дороге, пойманный прыгнувшими на него одновременно Игорем Васильевичем и Молодым — и его несколько раз вывернуло желчью.

Фил неторопливо свернул к обочине и плавно затормозил.

— Давайте хоть газировки какой купим, — предложил Игорь Васильевич, успокаивающе похлопывая Игоря по спине.

Игорь отрицательно помотал головой, а Молодой сказал:

— Я сбегаю, тут вон недалеко, — перепрыгнул через голову Игоря и ускакал.

— Сына своего представил в таком положении? — догадался Игорь Васильевич.

Игорь покивал дороге и стал подниматься. Он не просто представил, это было как наяву. Он даже видел, во что сын одет, — бабушка подарила ему связанные из разных цветных ниток носки, — и он полюбил скользить в этих пестрых носках по ламинату, как на коньках. Дома сын носил только или пижамные штаны с майкой или трусы с героями «Тачек», вот в этих трусах, в этих носках, которые были по длине почти как гольфы, и в майке сын был в его видении. Игорь вспомнил, как выходил воздух из расслабленных смертью легких мужичка, и его начало выворачивать еще раз.

— В следующий раз, если будет тянуть поблевать, — не стесняйся, блюй прямо здесь, — сказал Игорь Васильевич. — Не хило было бы, если бы тебя пришлось с дороги соскребать, а потом твоей семье объяснять, как ты коньки отбросил. О семье думай.