Отдаешь навсегда - [35]

Шрифт
Интервал

Едва появившись в палате, старичок торжественно назвал свою фамилию, имя и отчество и тут же принялся расспрашивать меня про больничное житье-бытье. Голос у него был мягкий, тихий, взгляд пристальный, ласковый, и я охотно отвечал ему, радуясь, что больше не будет у меня перед глазами этой проклятой проржавленной сетки. Интересовался Евзиков в основном, чем кормят, да сколько раз в день, да дают ли на третье компот. Компота не давали, и это почему-то очень опечалило его — старик сразу поскучнел, вытер пальцами слезящиеся глаза и повыше натянул одеяло.

— Зачем тебе, такому старому, компот? — выкручивая тряпку, сумрачно сказала тетя Даша (она как раз в это время кончила мыть в нашей палате пол). — Тебе вон богу молиться надо, что из-под машины, живого достали, а ты про ласунки думаешь… Срастутся кости — еще скакать будешь. А тут такой мужик… — Она всхлипнула, прижала тряпку к груди, и по ее халату к ногам потекла грязная струйка.

За эти несколько дней тетя Даша осунулась и похудела. У нее заострился кончик носа, на впавших щеках углами выступили скулы, под красными, как у ангорского кролика, опухшими глазами лиловели мешки. Раньше она была быстрой, резкой в движениях, а сейчас стала медлительной: сделает шаг — и застынет, словно начисто забыла, куда и зачем шла, и вот стоит, вспоминает — никак вспомнить не может, пока тихонько не окликнешь ее, и тогда она круто, как лошадь, замотает головой и сделает следующие шаг-два, чтоб снова оцепенеть.

Она стояла, прижимая к груди грязную тряпку, свернутую жгутом, и размочаленный конец этого жгута раскручивался, оставляя на ее халате темные полосы, и тоненький грязный ручеек сбегал по нему — даже пятнышка раньше я не видел на халате тети Даши; Щербаков все подшучивал, что такой чистюли и аккуратистки, как она, наверно, больше во всем мире нет, и его слова были приятны ей, потому что она чуть приметно краснела и отмахивалась: мол, да ну тебя…

А кто теперь скажет ей такие слова, старикашка этот, что ли?…

— А я и молюсь, а я и молюсь, сестра — подхватился Евзиков, будто его из-под низу пырнули шилом. — И тебе молиться нужно, вижу, большая печаль на тебе, большой камень на душе лежит. Ты сядь, сядь сюда, — он суетливо завозился на кровати, освобождая ей место, — я тебя истинному богу молиться научу. Не тому, которого на досках малюют богомазы мерзкие, а тому, кого в сердцах носят. Такие слова скажу — вся твоя тоска-печаль исцелится, — торопливо пришептывал он, вытирая пальцами глаза.

— Поможешь ты мне, как хворобе кашель. — Тетя Даша торопливо подтерла пол. — Что ж ты мне про бога долдонишь, когда Павлик вон помер, а такие, как ты, живут? Какой же это бог, хочу я у тебя спросить?

Евзиков открыл рот, но тетя Даша уже подхватила таз и вышла из палаты, коротко и зло хлопнув дверью, — словно живая, задрожала, заходила тонкая фанерная перегородка. А он так и остался лежать с открытым ртом, озадаченно крутя головой.

— Мается, бедная, — наконец негромко сказал он. — Горько ей…

И мне понравилось, что Евзиков не обиделся на тетю Дашу, а пожалел ее.

Совсем незаметно старик влез мне в душу, как жучок-точильщик влезает в дерево. Ласковый, весь какой-то светящийся, с реденькими, словно пух, волосами, он был таким свойским, несмотря на нос, который, кажется, мог отпугнуть от него кого угодно, таким уютным и разговорчивым, что я стал все реже и реже вспоминать о Щербакове. Я даже не заметил, как рассказал ему всю свою недолгую жизнь. И про маму рассказал, и про соседей, и про женщину, которая принесла меня сюда на руках из лесу. Даже про то, как рвутся во мне ракеты, словно огненные цветы осыпаются, рассказал.

Самсон Аполлинариевич внимательно выслушал меня, шумно высморкался и вздохнул.

— Да, сынок, тяжкая тебе выпала долюшка. Видно, Крепко осерчал на тебя господь, что так покарал. А это ж еще не все, сынок, это ж еще только начало самое мук твоих, испытаний тяжких. Хочешь, расскажу тебе про всю твою дальнейшую жизнь… А ты когда-нибудь и увидишь, правду ли говорил или так придумал.

Он смотрел на меня круглыми бусинками-глазами с вывернутыми веками, и я, вдруг похолодев от напряжения и тоски, молча кивнул: расскажите.

Старик снова вздохнул и, растягивая слова, заговорил:

— Тебе сейчас, сынок, хорошо, солнечно, ты не думай, что тебе плохо. Что раны твои болят — так это ведь и не боль вовсе. Пройдет время, заживут на теле рубцы, не так уж много тебе терпеть осталось. А настоящая боль Начнется, когда ты отсюда выйдешь, — душевная боль, и никакими лекарствами ее не залечишь. Пока мать жива, так-сяк еще будет, мать — она и утешит, и приласкает, и поплачет вместе — все легче. А призовет ее господь, и разверзнется перед тобой мир жестокий, неправедный, и не будет тебе в нем места. Потому что люди бога забыли, не имеют ни страха перед всевышним, ни сострадания. Были у тебя дружки-приятели — забудь про них, какой от тебя, убогого, им теперь прок? Какая корысть? А люди не любят немощных, ой, не любят! И будут они шпынять тебя, не кулаками, так словами, — в самое сердце, и изойдет оно кровушкой по капельке малой от горькой обиды. Заплыла без бога людская совесть салом, один закон в мире властвует, сатанинский закон: рви, хватай, топчи всех, кто под ноги попал! Живи, пока жив, ни рая нет, ни ада нет, одно только это… круговерчение природы. Не будет у тебя ни дома, ни жены, ни детей: дому хозяин нужен, бабе — мужик справный, учепистый, детям — такой отец, чтоб на ноги их поставил. А кого ты на ноги поставишь, когда тебе самому подпорки нужны? И возненавидишь ты все живое на, земле, всех, кто вырвал свой кусок и жрет его, отгородившись локтями, кого не скрутила в бараний рог судьба, как тебя. И ненависть эта убьет твою душу. Один пройдешь ты свой путь, мучаясь и завидуя чужому счастью, ибо сказано во священном писании: «Но человек рождается на страдание, как искры, чтоб устремляться вверх».


Еще от автора Михаил Наумович Герчик
Обретение надежды

Этот замечательный роман повествует о буднях научно-исследовательского института онкологии и медицинской радиологии. Герои его — врачи, учёные, исследователи — напряжённо, не жалея сил, борются с тяжёлой и коварной болезнью. Они ищут, экспериментируют, чтобы приблизить день, когда страшный недуг будет побеждён. Надежда… Это она даёт силы и больным и врачам бороться за торжество жизни.


Погоня за миражом

Многоплановый социальный роман, посвященный жгучим проблемам современности: зарождению класса предпринимателей, жестокой, иссушающей душу и толкающей на преступление власти денег. Читателю предлагается увлекательный роман, в котором переплелись судьбы и сложные отношения многих героев. В нем есть не только злость и ненависть, но и любовь, и самопожертвование, и готовность отдать жизнь за любимого человека… Второе название романа — "Оружие для убийцы".


Ветер рвет паутину

В глухом полесском углу, на хуторе Качай-Болото, свили себе гнездо бывшие предатели Петр Сачок и Гавриил Фокин — главари секты пятидесятников. В черную паутину сектантства попала мать пионера Саши Щербинина. Саша не может с этим мириться, но он почти бессилен: тяжелая болезнь приковала его к постели.О том, как надежно в трудную минуту плечо друга, как свежий ветер нашей жизни рвет в клочья паутину мракобесия и изуверства, рассказывается в повести.


Солнечный круг

О жизни ребят одного двора, о пионерской дружбе, о романтике подлинной и мнимой рассказывает новая повесть Михаила Герчика.


Оружие для убийцы

Многоплановый социальный роман, посвященный жгучим проблемам современности: зарождению класса предпринимателей, жестокой, иссушающей душу и толкающей на преступление власти денег.Читателю предлагается увлекательный роман, в котором переплелись судьбы и сложные отношения многих героев. В нем есть не только злость и ненависть, но и любовь, и самопожертвование, и готовность отдать жизнь за любимого человека…


Лети, Икар!

Фантастическая повесть Михаила Герчика «Лети, Икар!» была опубликована в журнале «Искорка» №№ 1–7 в 1960 году.


Рекомендуем почитать
Исповедь гейши

Профессия японской гейши окутана для нас тайной, приоткрыть которую нам помогут мемуары Кихару Накамура.Молодые годы она провела в качестве гейши в «веселом квартале» Токио, затем вышла замуж за вполне благополучного дипломата и уехала с ним в Калькутту, где ей пришлось исполнять роль японской Маты Хари. Вторая мировая война разлучила ее с мужем, и, когда ей пришлось самой заботиться о пропитании своей разросшейся семьи, Кихару приняла решение перебраться в Америку.Страна огромных возможностей дала ей все, о чем она мечтала: любовь, независимость, уважение, дружбу со многими известными людьми.Эмоциональное и искреннее описание яркой, незаурядной женской судьбы сделало книгу «Исповедь гейши» бестселлером во многих странах.


Легенда о теплоходе «Вера Артюхова»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


В дождливые вечера

Все шло прекрасно до момента, пока я не начал рассказывать, как в страшную бурю совершил парашютный прыжок над Горна-Диканей, что в Радомирском краю. И тогда двое моих неблагодарных слушателей завопили, обрываяменя: «Стоп! Пора тебе, старик, и совесть иметь, сколько можно врать, какой из тебя парашютист?!» Возмущенный их недоверием, я вскарабкался на старый камин, покрытый рельефными фаянсовыми плитками с изображением мифологических сцен, и заявил, что иду на этот шаг только во имя нашей старинной дружбы — будь на их месте кто другой, я давно послал бы его ко всем чертям, — объяснил, какой именно вид прыжка я намереваюсь продемонстрировать — затяжной прыжок с переворотом вперед, крикнул «Внимание!» — и прыгнул.


Ни капли невинности. Хроника стремительной молодости.

Посвящается двум Александрам: Тюпину и Копылову, которые были участниками или свидетелями всего этого. Все события, ситуации, названия, адреса web-сайтов, персонажи и характер отношений между ними являются реальными и/или имели место в действительности когда-либо. Любые совпадения с чьими-либо фантазиями являются случайностью и не несут в себе злого умысла автора. Имена некоторых участников событий изменены по их просьбе. Спасибо: нудным лекциям, с которых все началось; Адриану Моулу, Холдену Колдфилду; девушкам, которым я не достанусь; Stella Artois ; Тюпину за концептуализм и “безразмерный куль идей”, Копылову за терпение и понимание; Blur, Oasis, Radiohead, Сплин, Мульт F ильмам – за все; радио “Максимум” за правильный плэйлист; thechat.ru и его обитателям – за общение, diary.ru – за возможность высказываться.


Поспели вишни в саду у дяди Вани

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Такая страна (Путешествие из Москвы в Россию)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.