Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт - [11]

Чтобы не очень шокировать своих австралийских родных, и боясь, что им не разрешат общаться с двоюродными братьями, сыновьями папиного младшего брата Эреза, близнецы почти прекратили свои нескончаемые рассказы про «Цедефошрию» в эранийском Парке и про своё увлечение силонокуллом, про создание ими в гимназии «Клуба юных силоноидов». Ещё они всерьёз опасались проговориться и выдать тайну фелиофона Тимми Пительмана.

Когда они похвастались, что основали в гимназии и возглавили движение силоноидов, их рассказ вызвал у насмешливого, порой до ехидства, Эреза приступ неудержимого хохота. Он был очень похож на своего старшего брата Моти, только выше ростом, да чёрные, как смоль, волосы обрамляли мягкими, как у Ширли, кудрями его мужественное, насмешливо улыбающееся лицо. У него была вторая степень по экономике и бизнесу, и он постепенно и тактично брал в свои руки управление фирмой отца, стараясь никак не задеть достоинство старого бизнесмена.

Услышав слово «силоноиды», Эрез разразился хохотом и хохотал до слёз, снова и снова умолял близнецов повторить: «Как вы сказали, дорогие мои? Синусоиды? Это как? Вот так?» — и Эрез, переглядываясь с отцом, начал двумя руками изображать идущие друг другу навстречу синусоиды, так что, в конце концов, чуть не свалился со стула. Миниатюрная, худенькая бабушка Дина, увидев, что внуки впали в ярость, но не знают, как прореагировать на дядюшкины насмешки, прикрикнула и на сына, и на мужа, сказав, что они ведут себя неприлично. Но и прекратив хохотать, дядя и дед продолжали хихикать и глаза вытирать. Эрез никак не мог успокоиться. Потом он ещё несколько раз вопрошал близнецов снова и снова: «Как-как? Вы возглавили движение синусоидов? Я правильно выговариваю? А какая амплитуда, какая частота этого движения? Вы, наверно, по физике отличники?» Мальчишки, давно исключившие школьные предметы из сферы своих интересов, страшно обиделись. Впрочем, долго сдерживаться они не могли.

Наблюдая за нравами тех, кого они определили как крутую австралийскую богему, близнецы сразу же увидели, что у парней этой богемы очень модно носить девичьи локоны и даже косы, а иногда и наводить девчоночий макияж. (Впрочем, последнее явление мальчишки поняли совершенно правильно — с этим они уже успели познакомиться дома, даже в родной гимназии.) Галь решил, что они должны кардинально изменить причёску, чтобы стать у австралийских крутых своими. Поэтому вскоре по приезде он подстригся наголо. А брату он разрешил подстричься только тогда, когда у него самого голова начала покрываться ярко-лимонными кудряшками, такими же весёлыми и задорными, как в детстве. Чтобы не очень шокировать своих австралийских бабушку и дедушку, близнецы постарались все колечки с лица убрать, оставив только несколько маленьких звенящих колечек — Галь на левом, Гай на правом ухе. Между собой они решили, что, как только вернутся домой, так снова обретут самый сногсшибательный и современный прикид. В том, что вернутся домой, они в тот момент не сомневались — у них как раз был период ностальгии по дому и друзьям.

Спустя пару-другую месяцев Галь уже щеголял в пышной белокурой косе, которую он старательно перекидывал через левое плечо. Такую причёску он увидел по телевизору в репортаже об одном ночном сборище крутых представителей сиднейской артистической богемы и решил внести свой вклад в австралийский прогресс. У Гая по плечам рассыпались шикарные белокурые локоны, которые он время от времени собирал в затейливый пышный хвост, или заплетал в две девчоночьи косички, что делало бы его похожим на озорную девчонку, если бы не мощная юношеская фигура борца-силовика. Как-то бабушка Дина, глядя на вертящихся перед зеркалом старших внуков из Арцены, мимоходом обронила: «А не подарить ли вам, внучеки дорогие, пару моих каких-нибудь юбок? Авось втиснетесь?» Дедушка Мики (или, как его тут называли — Майк) ничего не говорил, только сердито поглядывал на Моти и Рути, силясь понять, кто же из них оказался никуда не годным воспитателем сыновей, кто больше их разбаловал. В бытность в Арцене они с женой слыли либералами. Но бьющее через край своеобразие либерализма в нынешней Арцене, густо замешанное на безудержном стремлении к доведённой до карикатурности как-у-всехности, как это проявилось у старших внуков, казалось им из ряда вон выходящим.

* * *

Блохи приехали в Австралию к самому началу тамошнего учебного года. Поэтому надо было немедленно решить, что делать с учёбой детей. Сестра Моти Яэль, с которой особенно сблизилась Ширли, посоветовала Моти отдать дочку в частную еврейскую религиозную школу, которую она прочила для своих дочерей, когда те подрастут.

Ширли, кроме того, почти с самых первых дней начала по вечерам посещать художественную студию, которую ей нашла та же Яэль. Муж Яэль Йоэль (или, как его тут звали, Джоэль) советовал и близнецов отдать в подобную школу для мальчиков, но Галь и Гай резко воспротивились: «Это что, мы, эранийские элитарии и силоноиды…» — «Кто-кто-кто?..» — недоуменно воскликнул Йоэль; он уже начал слегка обалдевать от безудержной терминомании племянников. — «Ну, элитарии! Так у нас называют людей из среды самых интеллигентных и интеллектуальных эранийцев.