Отчуждение: точка контакта - [26]

– Даже если и переборщил. – ответил Медведь. – Жизнь бойца того стоит.

– Не отвечает. А что нам в таком случае делать?

– Только ждать. Включи на «беспилотнике» тепловизор, – он протянул мне мой гаджет.

«Планшетник» был у меня в руках. Но, даже если бы я увидел на мониторе засаду, я не имел возможности стрелять, как в компьютерной игре. И ничем бы не сумел помочь Стасу. Это собственное бессилие было и больнее, и обиднее всего. Но тепловизионную камеру я все же включил. И смотрел, чтобы знать.

Старший сержант Камнеломов стоял рядом, и иногда заглядывал ко мне в монитор. Он правильно сориентировался, срезал ближайшие углы тропы, то есть, не стал просматривать места, куда младший сержант еще дойти просто физически не мог. А над хребтом сразу набрал большую высоту, чтобы охватить наибольшую ширину обозреваемого пространства. Признаться, мне больше нравилось, как управляет «беспилотником» старший сержант Камнеломов, чем недавно управлял им лучший летчик-истребитель авиационного полка подполковник Коломиец, и даже лучше, чем профессиональный оператор беспилотных летательных аппаратов, что ездил вместе с моим взводом в прошлую командировку на Северный Кавказ. И дело здесь было вовсе не в том, что я сильно уважал своего замкомвзвода, и не в том, что премудростям военного дела во многом обучил его именно я. Просто Камнеломов лучше, чем они, знал наземную боевую обстановку, и лучше понимал, что требуется наземным войскам в какой-то конкретный момент. Выше машину поднять, ниже опустить, круг совершить, чтобы повторно рассмотреть увиденное ранее, и уточнить детали. Я научил старшего сержанта думать, и теперь он думал и действовал, как я. Таким образом у нас образовался мощный тандем.

Высота полета, впрочем, совсем не мешала тепловизионной камере видеть то, что происходило внизу, и высвечивала все живые организмы, излучающие тепло. А тепло, как известно, излучает даже холодные змея и лягушка, хотя и в малом количестве. Но мы искали не змей и лягушек, мы искали людей. И нашли, что искали. Место, где лежала туша громадного кабана, стало популярным. Там бегало очень много красных волков, летало множество воронов, и там устраивать засаду было бы, естественно, сложно. Да младший сержант уже и миновал это место, как и перевал, где тоже было немало хищников, желающих подкормиться падалью. Я бы даже хотел, чтобы засаду, если ее было кому устроить, устроили именно там, между кабаном и перевалом. Красные волки сновали туда-сюда, и вполне могли бы напасть и на живых людей, что залегли с оружием в руках в ожидании добычи. Но бандиты Арсамакова не такие дураки, подумалось мне. Красные волки если и не нападут на них, то могут выдать и взглядами, и тем, что стороной обходят какое-то место. И потому бандиты должны поджидать Твердоглазых на спуске с перевала. А камера показала нам младшего сержанта. Он как раз только-только начал спуск. Умения обращаться с «планшетником» командиру отделения тоже не хватало. Он не умел включать камеры, как не умел и переключать их. Что-то предпринять могли только мы. А что мы могли предпринять? Это зависело от дальнейших обстоятельств. А дальнейшие обстоятельства показали нам засаду, устроенную среди нескольких не густо растущих молодых елок. Если бы бандиты по своему скудоумию и самонадеянности пожелали захватить младшего сержанта живьем, я мог бы только порадоваться. Их было всего трое, и Твердоглазых, парень рослый и крепкий, прекрасно владеющий приемами рукопашного боя, уложил бы там же, среди елок, всех троих друг на друга.

Но им был не нужен ни пленник, ни заложник. Все трое бандитов залегли в боевую позицию, и выставили вперед стволы. Похоже было, что они намеревались стрелять на поражение. И я начал уже жалеть, что чуть-чуть придержал ногу, когда наносил хай-кик эмиру Арсамакову. Если бы я ногу не придержал, я мог бы просто снести ему половину черепной коробки. И это сняло бы многие проблемы. Эмир бы считался убитым в бою, никто не пошел бы его сопровождать, никто не стал бы устраивать на младшего сержанта засаду.

Но я всегда был практичным человеком, и не любил сослагательное наклонение, предпочитая реальные события тем, которые могли бы быть, но могли бы и не быть.

– Таранить их? – словно мои мысли прочитав, спросил Камнеломов. – «Беспилотник» угробим! Но Стаса предупредим.

– Хрен с ним, с «беспилотником»! Тарань, когда Стас ближе подойдет. Прямо сверху им на спины. Готовься. Что ты?

По движению камеры я увидел, что «беспилотник» замер на месте. И мне даже передалась частичка непонимания, что прозвучала в голосе старшего сержанта:

– Кто это?.. Что это?..

Я тоже увидел с самого края монитора что-то. Включил простую камеру, чтобы лучше видеть, а Камнеломов тут же чуть-чуть сдвинул вперед застывший было в небе «беспилотник». Я тут же не растерялся, и включил видеозапись того, что видит камера. А камера показала нам медленно плывущий над склоном хребта предмет. Я уже видел такой предмет. Мой знакомый паук-птицеед назвал его своим скутером. Скутер походил на охотника, крадущегося к добыче. Так оно все и было. Едва он завис над тремя бандитами в засаде, как из-под дна воронкой свалилась сеть-паутина, и накрыла бандитов. Они начали было трепыхаться, биться, как мотыльки, пытаясь вырваться, но паутина, видимо, была липкая, налипала на тело и конечности бандитов, и плотно стягивала их. И минуты не прошло, как они потеряли возможность к сопротивлению. Воронка сразу подтянулась к днищу скутера. Нам, ведущим съемку с более высокой позиции, не было видно, куда паутина затащила пленников, и вообще затащила ли их куда-то. Но тут в поле зрения скутера или, наверное, паука в скутере, оказался младший сержант Твердоглазых. Скутер метнулся к нему, за секунду преодолев дистанцию в сорок метров, и выпустил новую, уже небольшую воронку-паутины.