Отчуждение - [16]
- Студент, верно ответивший на все вопросы, получает оценку «отлично»; за один неверный – оценка «хорошо»; за два неверных – оценка «три»; всё что ниже, соответственно «неудовлетворительно». Раз в неделю, по четвергам, я даю возможность всем двоечникам исправить оценку. Выдаю проверочную работу по теме, которую он не сдал, но для исправления ему понадобиться выполнить все задания верно. Если он не справляется хотя бы с одним вопросом или задачей из десяти - выдаю ему ещё одну работу…
На следующем занятии всё вышло ровно так, как он и рассказывал с самого начала. Разумеется, со своими гуманитарными наклонностями, я попал в основную группу. С каждой новой темой задания усложнялись. А преподаватель, ухмыляясь, посвящал нас в очередные таинства своей системы:
- Раз в семестр я приглашаю двоечников после четвёртой пары, и даю им задачи на разные темы. И тому, кто быстрее всех решит правильно, исправляю оценку за семестр. А что? Представьте, у некоторых есть по семь, восемь двоек, а тут за один раз можно исправить все. И вот они сидят, решают наперегонки, - ухмыляясь, говорил он, шевеля усами.
Иногда он рассказывал байки про студентов, в то время, как мы решали задания:
- Был у нас такой студент, поступил после армии. И вот, во время проверочной работы, он просит напомнить ему формулу, по которой вычисляется площадь прямоугольника. Я ему подсказал: S = аb. А когда проверял работы, выяснилось, что он по этой формуле вычислял площади всех геометрических фигур. Я его спрашивал: «Я могу понять ещё, как вычислить площадь треугольника, квадрата, но где ты у окружности нашёл стороны a и b?»…
Когда дело дошло до курсовых работ, он предупредил нас и о них:
- Задача должна быть не просто решена верно, но и оформлена в соответствии с ГОСТом. Если будет допущена ошибка в моей фамилии – это сразу «два», потому что студент обязан знать фамилию своего преподавателя. Те, кто сдаст курсовую в срок, но получит двойку, тому я возвращаю её на доработку. Тем, кто вообще ничего не принесёт, назначаю новый срок, и прибавляю ещё задачу. Не сдаёт через неделю – ещё одну. Позже – будет уже должен две курсовые. Потом я ставлю уже не двойку, а единицу. Знаете, чем кол отличается от двойки?
- ???
- Тем, что единицу студент исправляет сначала на двойку, и только после этого двойку на тройку.
- Ну, это уже слишком! – возмутился кто-то из студентов.
- И много таких было? – поинтересовался другой.
- Учился у меня, - довольно шевеля усами, ударился в воспоминания Александр Михайлович, - студент-рекордсмен, у которого стояла оценка «минус кол».
- И как? Исправил?
- Да, тянул до последнего курса, но исправил. Четыре раза приходил сдавать.
Думаю, что вы в достаточной мере смогли вообразить себе преподавателя. Надо отдать должное – материал он излагал доступно. Но и был крайне требователен, что не оставляло мне фактически никаких шансов дотянуть до второго курса. Тем более, что проблемы у меня возникли и с дисциплиной «Инженерная графика». Со всеми остальными более-менее справлялся. Конечно же я не собирался получать специальность «технолога», более того, осознавал, что инженерную графику, и раздел технической механики «кинематика», основанной на математических уравнениях, не осилю.
Лишь два фактора удерживали меня в колледже: броня от призыва на военную службу и студентка Вика…
В первом факторе через некоторое время отпала необходимость: в 18 лет, при своём росте 185 см, я весил лишь 62 кг. По этой причине военкомат осенью выдал мне отсрочку на год. Теперь получалось, что на весенний призыв я не попадал, и независимо от учёбы, мог поступать летом в университет, что и собирался сделать. В принципе, я бы и забрал тогда документы, чтобы не парить мозг себе и преподавателям, если бы не второй фактор…
В силу юношеского возраста, после краха поступления в университет и разрыва краткой установленной было связи с Аней, я влюбился в другую девушку – Вику. Она была самой привлекательной девушкой среди семи остальных студенток из группы. Голубоглазая блондинка, кокетливая, весёлая, живая, хитрая и вредная. Она пробуждала во мне либидо, и притягивала к себе все мои мысли. Чем дальше – тем больше я думал о ней, особенно вне учёбы. Я не показывал свои чувства, но она, уверен, догадывалась о них, умело поддразнивала меня и слегка манипулировала. Трудно, даже с высоты прожитых лет, оценить свои истинные ощущения на тот период. Но всё же, в большей степени они носили сексуальный характер, нежели душевные, сердечные чувства, характеризующие любовь.
Временами она нарочито игнорировала меня, а затем, ласково обращаясь, приглашала сесть с ней за одну парту, отчего я, конечно же, испытывал нечто вроде счастья. В то же время, я старательно не выдавал себя, прекрасно понимая, что буду у неё на крючке, но ничего не получу взамен. Помимо перечисленного, в ней было коварство.
Чертовка дразнила меня периодами по-разному, зачастую, впрочем, неосознанно: крутила попкой, близко подходила, случайно касаясь рукой и что-то спрашивала, а во время одной лабораторной работы по электротехнике так и совсем нахальничала и безобразничала. Она сидела впереди меня, ёрзала и вертелась, как юла. Затем приподняла попку, согнула и положила одну ногу на стул и села на неё. Какая тут, нафиг, лабораторная! Я не мог оторваться от плотно облегающего джинсами Викиного зада! В момент, когда она приподнималась, показывалось нижнее бельё. А в некоторые моменты трусики чуть спускались вниз, открывая моему взору крошечную часть ягодичек… Плутовка наверняка чувствовала мой взгляд. Затем она приподнялась и стала гладить себя между ног рукой, поверх джинс. Тут даже соседка по парте не выдержала:
Книгу составили два автобиографических романа Владимира Набокова, написанные в Берлине под псевдонимом В. Сирин: «Машенька» (1926) и «Подвиг» (1931). Молодой эмигрант Лев Ганин в немецком пансионе заново переживает историю своей первой любви, оборванную революцией. Сила творческой памяти позволяет ему преодолеть физическую разлуку с Машенькой (прототипом которой стала возлюбленная Набокова Валентина Шульгина), воссозданные его воображением картины дореволюционной России оказываются значительнее и ярче окружающих его декораций настоящего. В «Подвиге» тема возвращения домой, в Россию, подхватывается в ином ключе.
Страшная, исполненная мистики история убийцы… Но зла не бывает без добра. И даже во тьме обитает свет. Содержит нецензурную брань.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.