Отчий дом - [4]

— Ну что ж, приступим, — сказал хозяин. — Проводим уходящий день.

И тут как будто голос его стал тише, привычней для меня.

— Да уж и приступим, — подала голос и хозяйка.

— И проводим уходящий день, — поддержал и я.

— Откуда же вы? — обратился Илларион Петрович ко мне.

Да вот… — произнес я невнятно. Откашлялся, проговорил тверже: — Странствую… Писатель… Познаю жизнь…

— Вот как, — поддержала меня Екатерина Михайловна, будто это была моя любимая учительница из давно забытой школы. И, собрав свои силы, внимание, начал с одного, перебрался к другому, обретая стройность того, что происходило со мной в жизни, стал вспоминать… Странное дело, пока я рассказывал о моем прошлом, о встрече у моей подруги Нади, о моем призвании и работе, во мне стало образовываться сознание того, что произошло. Я говорил о женщине, что вдруг стремительно вошла в мою жизнь. О том, что жизнь моя перевернулась и теперь ее надо выстраивать и перестраивать… Рассказал и о той тени, что брела за мною в лесах.

Они слушали внимательно, переглядываясь время от времени. Когда я заговорил о странном преследователе, Илларион Петрович неожиданно встал и вышел.

— Да, — сказала, подумав, Екатерина Михайловна, — и ты не поехал к своим в деревню. Жалко, время упустил. Помочь бы с сенокосом, в огороде… В самую грязь в наших краях угодил. Странствовать — хорошо… Да. Как тебе вернуться и с чем — вот что, я думаю, тебя должно беспокоить. Тяжело придется в пути…

За дверью послышался шум, будто кто-то боролся там, пытался кого-то одолеть.

Дверь в это время отворилась, и Илларион Петрович втащил в избу изо всех сил упирающегося чахлого человечка небольшого роста, похожего скорее на зверька, промокшего и продрогшего. Жалкий вид он имел. Я сразу подумал, что это и был мой преследователь. В глухом френче цвета хаки, в бриджах… В руках у него рюкзак.

Илларион Петрович подтолкнул его к печи. Екатерина Михайловна не поднялась из-за стола. Я застыл подле нее и ждал, что будет дальше, и думал, пытался разгадать, что могло все это означать.

— Ну рассказывай, Запечник, как ты «бандита» ловил. Опять баловал, опять «игру» свою затеял?

Тот молчал и с ненавистью смотрел на меня, а на Иллариона Петровича поглядывал с большим испугом. Головка его маленькая как будто даже дрожала. Был он уже преклонного возраста.

— Ты не молчи, не молчи, — рокотал Илларион Петрович, — долго-то нам с тобой не о чем беседовать. Сколько ты будешь гостей наших пугать? Смердит от тебя, Запечник, давно… Нет тебе покоя…

— Ты никакого права не имеешь… — скрипучим голоском говорил Запечник. — Да еще при этом, постороннем. Откуда знаешь, кто он, что в лесу делал? И я так не оставлю, Илларион, хоть ты меня убей…

— Вот это ты правду говоришь — никогда ничего не оставляешь. Во все дырки лезешь, подслушиваешь, подглядываешь и еще оправдание себе ищешь. Сколько помню тебя… Мало осталось тебе…

— Зачем же так! При постороннем!..

— Смотри! — рокотал Илларион Петрович. — Хватит играть-то! А привел тебя, чтобы показать, какой ты, перед этим человеком, пускай гость не думает, что здесь такие, как ты, обретаются. Нет, таких, как ты, нету. И тебя уже. давно нет. Сколько раз я тебе объяснял это…

— Опять бить будешь? — спросил и сделался такой жалкий, что, казалось, сейчас заплачет. Страх в нем был.

— Хм. Бить… Бить, пожалуй, не буду. Мерзок ты больно. Раньше надо было, теперь поздно, сам пропал, да и руки марать не хочется… На тебе ох сколько грехов…

— А я вам амбар спалю, — хихикнул ни с того ни с сего Запечник.

— Руки коротки. Да испугаешься, знаешь, что от меня никуда не уйдешь. Труслив ты — ниже твари… А теперь сказывай, зачем шел по следу этого человека?

— Отлежусь на печи, только крепче стану, жилистей. Тебя переживу, — Запечник опять вроде подхихикнул. — Ладно, скажу. Увидел его — мысль пришла. Дай, думаю, попугаю, да так попугаю, чтоб он заблудился. А потом вижу — паренек шустрый. Долгая с ним морока. Он меж тем у речки расположился, стал звать меня: видно, догадался, что кто-то рядом. Ох, я зол стал, думаю, в речку бы его скинуть да и утопить. Только вижу, что не осилю. Крепкий. Ну а если он шпион? А может, и бандит сбежал?.. Как бы его оберечь и доставить… куда надо!.. Была бы моя прежняя власть… А к тебе, Илларион, пришел, чтобы поинтересоваться и запомнить, какие байки плетете. Уж было и начал…

Здесь Илларион Петрович прервал Запечника:

— И не стыдишься ерничать: мол, вот я какой страшный.

Я стоял в замешательстве и недоумении. Много вопросов родилось, но как их задать? Как спросить? Вид, наверное, был нелепый, растерянный, потому что Илларион вдруг от души расхохотался:

— Смотри, Запечник, пожалуй, Василий Иванович с тобой и сам расправится!

— У меня тоже имя да отчество есть, — криво ухмыльнулся Запечник. — А вот у этого, что стоит тут да на тебя глазеет, не мешало бы документики спросить, на паспорт глянуть. Кто он такой, чтобы по лесу шастать, может, здесь не дозволено, может, охранная зона какая…

Запечник этот хотя и имел вид жалконький, но, как я отметил для себя, вроде на скандал нарывался, словно бы надеялся, что из скандальчика могла выгореть для него какая-то, наверное, пакостная польза.