Отчаянный и непобедимый Ренегат Икс - [4]

Я указываю на первую строчку. «Пит Хит» — вот что там написано.

— А вот и ты, Пит, — говорю я.

Ему приходилось видеть этот список и раньше, поэтому Пит сразу все понимает и смотрит на меня огромными испуганными глазами.

— Дэмиен, — говорит он, — я же сказал, что мне жаль.

— Поздно.

— Да разве может быть поздно…

— Нет, ты не понял, — вздыхаю я. — Я пропитал приглашение, отправленное тебе, каким-то зельем из маминого арсенала.

— Что? Тем, от которого слепнут?

— Нет, — говорю я, скатывая свиток и отправляя его на прежнее место — под резинку очков. — Надеюсь, ты мыл руки после того, как потрогал приглашение? И, часом, не ходил в туалет сразу после этого? Не ел? Это было бы ужасно.

— Что?! — повторяет Пит, кусая ногти. Есть у него такая привычка, которая проявляется, когда Пит нервничает. Опомнившись, он резко убирает руки от лица, словно на них бациллы холеры.

Я достаю сотовый телефон, чтобы посмотреть, который час — ненавижу носить что-либо в карманах, когда на мне этот обтягивающий костюмчик; под ним и так много чего видно, а когда на теле образуются какие-то непонятные шишки, это некрасиво. До полуночи пятнадцать минут.

— Так, давай подсчитаем. Ты, наверное, забрал почту где-нибудь часов в двенадцать. Сегодня мой день рождения, ты об этом знал, и что приглашение от меня, догадался. Значит… открыл конверт в пятнадцать минут первого, что-нибудь в этом духе? Наверное, сначала вспомнил, что случилось в прошлом году, поразмышлял в течение какого-то времени и только потом решился открыть и посмотреть, что же там написано, — говорю я, многозначительно постукивая пальцами по крышке телефона. — Думаю, у тебя осталось не более получаса, чтобы вернуться домой, прежде чем твое тело покроется ужасными прыщами, которые будут чесаться так, что ты пожалеешь, что появился на свет.

Чтобы придать словам вес, я поднимаю руку и покачиваю перед глазами Пита вытянутым указательным пальцем.

— Тысячи прыщей. Это будет продолжаться примерно неделю, а может, и две.

Ужас медленно расползается по физиономии Пита, и я наблюдаю за ним, удовлетворенно улыбаясь.

— Да, Пит, забыл сказать одну вещь. Будь я на твоем месте, попросил бы связать себе руки. Чтобы не чесать, знаешь ли. Особенно там, внизу, — добавляю я, кивком указывая на мошонку. — Если будешь чесаться, останутся шрамы на всю жизнь. А уж если сыпь перекинется и туда…

Пит изумлен. Он тяжело дышит и смотрит на руки так, словно ожидает увидеть ползущие по ним орды блох. Затем, не выдержав, он почесывает одну руку другой, но это пока что лишь самовнушение. Я напугал его так, что он готов поверить во что угодно. Мне точно известно, что он пока не может ничего чувствовать. Мама свое дело знает. Сваренное ею зелье всегда действует точно в срок и отличается великолепным качеством. А результат стабилен.

Пит начинает ругаться на меня. Посоветовав напоследок сделать с мамой то, на что я едва ли когда-нибудь решусь, он убегает.

— Пока! — кричу я ему вслед, помахав рукой на прощанье. — Рад был тебя видеть.

Сверившись с часами на экране мобильного телефона, я засовываю его обратно в карман. Грустно смотрю на продолговатую шишку, образовавшуюся на бедре. Такое впечатление, что у меня опухоль или что-то в этом роде. Нужно обзавестись поясом с карманами, в которых удобно хранить всю необходимую суперзлодею амуницию. Ну, тот же телефон, к примеру.

Когда Пит исчезает, Кэт возвращается.

— Что ты ему сказал? — спрашивает она.

— Ничего.

Кэт закусывает губу.

— Дэмиен, я сожалею о том… что случилось год назад… ну, ты понимаешь.

Она подходит ближе и смотрит на меня снизу вверх. Долго. Знаете, так иногда бывает в кино — мужчина и женщина, крупный план. Первый раз за год мне хочется ее поцеловать, хоть я и знаю, что на самом деле этого делать не стоит. В момент, когда я уже практически решился, Кэт поднимает руку и тычет мне пальцем в глаз.

— Зачем тебе эти дурацкие очки? Ты в них похож на муху.

— Все крутые ребята носят такие, — отвечаю я, отступая на безопасное расстояние. — Ты, наверное, просто не в курсе.

Рефлекторно подняв к глазам запястье, я смотрю на часы, которых нет на месте, и отправляюсь на сцену.

— Пора приступать, — бросаю я напоследок.

Кэт хватает меня за руку.

— Дэмиен, подожди… — просит она, притягивая меня ближе. — Дэмиен, я…

Подняв очки на лоб, чтобы ничто не препятствовало контакту, я смотрю ей прямо в глаза. Кэт морщит лоб, ее нижняя губа трясется, и по всему видно, что она собирается сказать что-то важное. Повисает пауза. Кэт вздыхает.

— Я хотела поздравить тебя с днем рождения, — наконец говорит она.

Прежде чем я успеваю сказать что-нибудь в ответ, на сцене загораются яркие огни. К потолку поднимается дым, постепенно заволакивающий сцену, словно вуалью. Из колонок доносятся звуки традиционного «Happy Birthday» в самой громкой аранжировке, какую мне когда-либо приходилось слышать. Вернув на место очки, я достаю из кармана телефон и передаю его на хранение Кэт. Сцена находится под прицелом камер, и я не желаю видеть себя в записи с непонятными шишками на теле. Люди заплатили деньги за представление, хотя, конечно, плата за вход просто мизерная, учитывая важность самого действа. Приосанившись, я салютую Кэт и отправляюсь прямиком на сцену.