Отчаяние - [6]

Нет, он должен бороться. Он не позволит этому месту победить, чем бы оно на самом деле ни было. Надо искать выход («Нет! – испуганно пискнуло подсознание. – Не ищи, не надо, только ничего не ищи!») Надо искать, твердо повторил себе он и, собравшись с силами, заставил себя шагнуть во тьму неосвещенной части коридора.

Несколько мгновений он двигался вперед, осторожно переставляя ноги и каждый миг ожидая, что нечто холодное и скользкое из мрака вот-вот схватит его за лодыжку. Неосвещенный отрезок коридора оказался длиннее, чем он ожидал, – должно быть, произошло каскадное отключение нескольких светильников подряд. Но вот впереди из-за поворота забрезжил неровный свет. Еще несколько шагов – и…

Холодное и скользкое оказалось под его ногой и впилось ему зубами в ступню.

Пронзивший его импульс страха заставил его не отпрыгнуть, а замереть на месте – что было не слишком разумно. Однако паралич, длившийся пару бесконечно долгих секунд, позволил ему сообразить, что челюсти, разжавшиеся под его ногой, слишком вялые и совершенно не пытаются его кусать… и что он попросту наступил на лицо трупа.

«Убей себя сейчас». Неужели кто-то все же последовал совету? Или вернее все-таки, что кому-то помогли…

Голова мертвеца повернулась (не сама, запоздало сообразил он, это просто потому, что он давил на нее своим весом), и нога, соскользнув, ткнулась в пол. Но вместо привычной уже грязи и мусора он почувствовал под подошвой нечто иное. В следующий миг он понял, что стоит на длинных слипшихся волосах, раскинувшихся вокруг головы трупа. Это женщина?

Наверное, следовало более тщательно обследовать тело, хотя бы на ощупь, а лучше – вытащить на свет, но отвращение, а также страх, что убившее женщину может все еще таиться где-то здесь во мраке, перехлестнули любые рациональные соображения. Человек сорвался с места и помчался на свет, словно за ним гнались адские демоны. Его импровизированная юбка свалилась, но он рефлекторно успел подхватить падавшую клеенку. Через несколько мгновений он уже переводил дух, стоя под очередным мерцающим плафоном. Его никто не преследовал. В затхлом воздухе слышалось лишь его тяжелое дыхание.

Успокоившись – насколько это вообще было возможно в его положении, – он привел свое одеяние в порядок и снова двинулся вперед. Вскоре его усилия были хотя бы отчасти вознаграждены – справа открылся проход, уводивший, очевидно, к центру кольца. Но не успел он порадоваться этому зрелищу, как заметил нечто иное, далеко не столь обнадеживающее.

Это были кровавые следы босых ног, шедшие по коридору ему навстречу и сворачивавшие в этот самый проход. И не только ног… тут и там между отпечатками ступней темнели крупные кляксы, кое-где сливавшиеся в целые дорожки, похожие на следы огромных червей. Так что версию о том, что кто-то просто прошел по кровавой луже, приходилось отбросить. В этом случае, кстати, каждый следующий след был бы виден слабее предыдущего, чего отнюдь не наблюдалось. Нет, кровь текла ручьями по ногам шагавшего, но он упорно шел вперед, превозмогая боль…

«Ладно, – подумал человек, – что бы с ним ни случилось, оно случилось там, откуда он шел, а не там, куда», – и свернул в проход.

Здесь свет горел совсем тускло. Некоторые плафоны периодически гасли совсем, затем – вероятно, когда какие-то конденсаторы успевали накопить заряд – со щелчком вспыхивали на краткое время. Эти вспышки не столько помогали, сколько слепили, мешая глазам приспособиться к полумраку. Идущий почувствовал под ногой какой-то небольшой плоский предмет, скользнувший по полу; присев на корточки, он поднял эту штуку и встал под ближайшим плафоном, надеясь рассмотреть находку.

Это была небольшая, длиной примерно с ладонь, прямоугольная пластинка – скорее всего, металлическая, а может, и из твердого пластика. Определить точнее ее материал было трудно, ибо она вся была густо покрыта засохшей кровью. Кое-где к ней присохли короткие кудрявые волоски – скорее с тела, нежели с головы.

Когда нашедший разглядел это, его горло сжало коротким спазмом отвращения и он чуть было не отшвырнул пластину, но тут же заставил себя мыслить более здраво. Какое-никакое, а оружие… причем он, очевидно, был не первым, кому пришла в голову эта мысль. Один из углов пластины был остро заточен.

Человек принялся ногтями отскребать находку от крови. Пальцы почти сразу ощутили бороздки на одной из сторон. Кажется, на пластине была выдавлена некая надпись.

Наконец предмет был очищен целиком. Это оказалась табличка из золотистого металла (но явно не из золота, судя по весу). Надпись, сделанная определенно не вручную, состояла из единственного слова: «ГИПЕРИОН».

Он попытался вспомнить, что значит это слово. Поначалу сознание упиралось все в ту же глухую стену. Гиперион… гипер… гипер… кажется, это какой-то персонаж из греческой мифологии. (Минуту назад он не подозревал о самом существовании греческой мифологии.) Но это объяснение не удовлетворило его. Оно возникло слишком поспешно, словно пытаясь заслонить его от непонятного страха, плеснувшего со дна сознания. Страха перед чем-то, что едва ли имело отношение к Древней Греции.