Отчаяние - [51]

Как тяжкие камни падали слова батыра в белую пустоту юрты.

* * *

Со звоном растворилась створчатая дверь, и вошла младшая жена хана Абулхаира — знаменитая красавица Нурбике. Она была маленькая и стройная, легкий загар покрывал ее круглое лицо, томно смотрели большие карие глаза. Высокое саукеле колыхалось на ее головке в такт шагам, и присутствующим показалось, что сноп солнечных лучей ворвался в полутемную, накаленную гневом тишину юрты.

* * *

— В гостиной юрте ждет вас обед, высокие гости! — сказала она, склонившись в поклоне и, как принято было по последней степной моде, растягивая слова. — Откушайте же посланное нам Богом!.

Проницательным быстрым взглядом обежала она присутствующих. Богембай и Тайман смутились, как всякие мужчины под взглядом красивой женщины. При этом они холодно поглядели друг на друга. А глаза ханской токал уже задержались на рослом и красивом султане Бараке. Но тот, казалось, не обращал внимания на свою родственницу.

— Мой деверь-султан, наверное, не слышал моего приглашения к обеду! — капризно сказала она.

— Всего отведаем, что будет предложено… — холодно ответил султан Барак. — Дозвольте сперва насладиться высоким умом вашего супруга!..

Глаза красавицы сузились от ярости.

— Что же, кому недостает собственного ума, следует занимать у других! — пропела она ласково.

— Высокие мысли рождаются от хорошей пищи, — сказал хан Абулхаир, спасая положение. — Разговор наш будет продолжен, а пока что удовлетворим свою плоть!..

Барак-султан презрительно пожал плечами, словно удивляясь покорности хана перед младшей женой. Искоса он бросал хищный взгляд на нее, как барс, примеривающийся к прыжку. Но не было в этом взгляде увлечения ее красотой, а лишь какой-то холодный расчет.

Хоть и являлась Нурбике младшей женой хана Абулхаира, лет ей уже было порядком за тридцать, и только по виду ей нельзя было дать и двадцати. И если говорить всерьез о смертельной вражде двух больших батыров, то причиной ее по-настоящему была именно она — четырнадцатилетняя дочь бая Хисана. Это на ее глазах соревновались когда-то в ловкости, силе и пении два безвестных еще джигита Тайман и Богембай. И так была хитра и проворна юная красавица, что каждому из их показалось, что предпочла она другого. А она в это время вздыхала по третьему — молодому султану Бараку. И, став младшей женой хана Абулхаира, властная и настойчивая Нурбике все же надеялась, что теперь ей чаще удастся видеть своего тайного избранника, приходящегося ближайшим родственником ее мужу. Но не так сложились отношения хана Абулхаира и султана Барака, чтобы им пришлось часто встречаться. И вот теперь через столько лет Бог свел вместе всех участников того рокового праздника — обоих отвергнутых батыров и султана, по которому тайно вздыхала она всю жизнь. Как ей было не волноваться…

А батыры в это время думали об одном и том же. Им вспоминались теплый лунный вечер и дерзкие слова, в которых явственно звучала насмешка. Но где им было понять это тогда.

* * *

— Оба вы нравитесь мне, — сказала она тогда. — Но кто выиграет состязания, того и приму в свое сердце!..

Три дня они участвовали в скачках, стреляли на всем скаку в мешочек с золотом, боролись, поднимали с несущегося во весь опор коня зубами с земли серебряную монету, а в конце аксакалы постановили, что оба равны во всем.

Звонким смехом залилась красавица, когда они пришли к ней с этим решением:

— Пеняйте теперь сами на себя, что не сумели уступить меня друг другу!..

Вскоре оба батыра узнали, что гордая Нурбике стала младшей женой хана Абулхаира. Потом пришли годы бедствий, оба сделались знаменитыми батырами, и слава их гремела по всей степи. Но у обоих продолжала кровоточить тайная рана, хотя война — общее бедствие — сблизила их, как людей, стоящих рядом в смертельной битве. А люди думали, что причиной скрытой вражды, которая все же существовала, является соперничество в боевой славе…

Самым довольным среди всех них выглядел хан Абулхаир. Он вспомнил свою жизнь с красавицей Нурбике. Всеми достоинствами настоящей женщины обладала она и одним только недостатком. Нурбике не имела детей, и это мучило стареющего хана. Зато когда приходил он в ее юрту, то сразу забывалось все. Пылкостью своей она зажигала его и доводила до радостного исступления. С какой бы из своих жен он ни был, его всегда тянуло к токал, и он частенько нарушал установленные для прочих жен дни в пользу молодой жены.

Другие жены не раз нашептывали ему о заигрываниях Нурбике с молодыми джигитами. Хан верил в это и клялся сам себе, что отомстит. Но когда приходил к ней и она протягивала к нему с подушек свои белые руки, хан забывал обо всем. Постепенно ему стало казаться, что любовь молодой жены к нему чиста, как утренняя роса и степи. Жены тоже перестали донимать его доносами. Еще сильнее уверился он в искренности токал, когда побывал с ней как-то в Туркестане. Там он показывал ей мавзолей Ходжи Ахмеда Яссави. Потрясенная святостью, величием и тишиной этого места, степная красавица чинно и благородно осматривала многочисленные прилегающие к мавзолею строения. И вдруг, когда они подошли к какой-то закрытой резной двери, за ней раздался гулкий, леденящий кровь хохот. Нурбике побледнела от ужаса.