Отцеубийцы - [46]

Тем временем возле укреплений продолжалось смертоубийство. Вагенбурги задержали рыцарей, но пехоте Хроуста с ними было не совладать: Сиротки падали один за другим. Хроуст посылал к укреплениям отряд за отрядом из вального гуфа, не трогая резерв. Поле тонуло в дыму, но теперь уже не от Унберка, а от ружей и пушек, паливших с обеих сторон.

Справа из облака дыма, словно из-за Завесы Тавора, вынырнул живой и невредимый Латерфольт.

– Петлич! Стрелки! – скомандовал Хроуст, увидев, как принц Сироток и его всадники возвращаются в правый фланг, ведя за собой тяжелых конников. Хинны легко перемахнули через ров, перед которым закованные в металл кони рыцарей сгрудились в растерянности. Грянули оглушительные залпы. Рейнар едва не закричал, когда попытался заткнуть руками уши и веревки впились в шрамы на запястьях. Вслед за залпами ружей защелкали тетивы луков и арбалетов, заскрипели пращи, зазвенело железо, а затем оглушенных атакой рыцарей настигла тяжелая пехота. Ближний бой закипел на обоих флангах.

Латерфольт подъехал к Хроусту, тяжело дыша.

– Молодец, сын, – сказал Хроуст. – Теперь ударь по грифонам с левого фланга.

Долбаный лисеныш, он не отступал после своей нелепой атаки, а обманным маневром вывел рыцарей прямо к ловушкам Сироток! Рейнар не сдержал вздоха: тупость генералов Редриха всегда обескураживала его. Казалось, король намеренно отбирает в ряды военачальников отбитых идиотов. Даже Златопыт, который был хорош и умен, в итоге не придумал ничего лучше, чем отнять у Редриха его главное оружие – последнего кьенгара. Теперь страхи и подозрительность короля продолжали уверенно вести его к краху. А ведь он не всегда был таким…

Прежде чем исполнить приказ Хроуста, Латерфольт приблизился к Шарке и молча поцеловал ее, отчего резерв за спиной взорвался от боевых кличей. Шарка, заплаканная, испуганная, схватила его руку и принялась о чем-то умолять, но Латерфольт решительно высвободился из хватки. Раскосые глаза впились в Рейнара, и Рейнар ответил ему прямым взглядом, не понимая, чего хинн от него хочет, но не позволяя себе прятаться.

Латерфольт вскинул сжимающую невидимое сердце руку, по-прежнему глядя на Рейнара, и вдруг закричал:

– Здар, Рейнар, Истинный Король!

– Здар, Рейнар! – подхватил Хроуст.

– Истинный Король! – послушно вторили Сиротки, и Латерфольт ускакал прочь в окружении своих улюлюкающих убийц.

«Неужели Митровицы, на которые надеялся Редрих, действительно не выступают лишь потому, что я стою здесь под стягом Хроуста? Неужели всем этим людям и вправду есть дело до того, кто истинный, а кто не истинный король?»

Тем временем бой не утихал. На левом фланге Ройтер из последних сил сдерживал авангард рыцарей. На правом Петлич еще держался, но Хроуст уже послал к нему резерв с тяжелыми всадниками предателя Ольшана. Латерфольт атаковал рыцарей с левого фланга. Солнце, пыль, дым – за этой завесой битва превратилась в хаос, и Рейнар тщетно вытягивал шею, пытаясь хотя бы примерно понять положение дел, как и сам гетман, который нетерпеливо гонял своего коня вдоль вального гуфа, срывая глотку…

Рыцари вдруг отпрянули, развернули коней и понеслись обратно к своему резерву. Сиротки, их конники и пехота бросились следом, но вдруг крики торжества сменились воем животного ужаса. Сильный порыв ветра на несколько мгновений развеял дым, и Рейнар, не веря своим глазам, привстал на стременах.

«Я брежу?»

Прямо под ногами Сироток разверзлась черной пастью земля. Она бурлила и кипела, заполняемая густым мраком, из которого вытягивались когтистые руки – сотни, тысячи рук и лап. Хватая солдат за ноги, они валили их на землю и затем душили, раздирали на мелкие кусочки и тянулись за следующими, как огромное жадное пятно зыбучих песков. Хроуст потерял дар речи, тупо глядя, как тонет в демоническом мраке его воинство.

– Мой гетман! Ян! Это… это… – только и мог просипеть потрясенный Кирш.

Из-за спин отступающих рыцарей показался одинокий всадник, с ног до головы закованный в черный доспех, протягивающий руку в сторону Сироток и их укреплений, точно в издевательской мольбе. Даже без доспеха этот человек был великаном: лошадь несла его с огромным усилием, увязая копытами в рыхлой земле.

«Это он – последний из Последующих, с которым мы с Фубаром пили пиво и шутили о женщинах, – понял Рейнар. – Борбас, угрожавший моей маленькой Эфоле…»

– Как он это сделал? – резкий окрик Хроуста вывел Рейнара из ступора. Гетман подъехал к Шарке, указывая на Борбаса: – Он же в четырех сотнях локтей от нас! Так далеко Дар не бьет! Шарка!

– Я не знаю, мой гетман, – пролепетала Шарка. Взгляд ее был обращен только к Латерфольту: тот успел отскочить от преисподней в последнюю секунду и теперь в растерянности смотрел, как черная пропасть пожирает его всадников.

Борбас все надвигался, и черный полукруг его Дара расширялся, не давая никому к нему приблизиться. Град стрел осыпался на кьенгара, но руки демонов резко вскидывались вверх, раскидывая стрелы, как щепки, подобно тому, как это делала Шарка в Козьем Граде. Чем ближе он подбирался к Сироткам, тем большую мощь обретал его Дар. Теперь Борбас не просто хватал солдат – он сметал любого, кто ступал на черную землю, превращая его в кровавые ошметки. Латерфольт отступал, выжидая удачного шанса, полагаясь на свою скорость, но демоны Борбаса то и дело норовили свалить его с лошади. Пока хинн еще уворачивался от лап, но какая-то из них уже сбила с него шлем.