Отбор для ректора академии - [67]

Ноги подкашивались, я сползала вниз.

Говорят, при смерти у людей проносится перед глазами вся жизнь. То ли у меня она была слишком короткой, то ли слишком невзрачной, направленной на борьбу с обстоятельствами, но вместо отрывков воспоминаний в сознании раскаленным до жара угольком горело лишь одно желание — наказать ту тварь, что исподтишка бросила в меня заклятие.

До боли в пальцах я вцепилась в кору, не давая себе упасть. Но в руках больше не осталось сил, они онемели, почти потеряв чувствительность.

Ладонь соскользнула, меня качнуло вперед. Я падала, вытянув вперед руку, чтобы хоть как-то смягчить столкновение с землей, закончив беззвучный поединок с собой. Тупое чувство безысходности окончательно захватило мой разум, но, почти захватив власть, неожиданно отступило.

Тепло. Обеспокоенность. Нежность.

Мужская рука вцепилась в мою ладонь, не давая упасть, а потом, стремительно приблизившись, Бенедикт подхватил меня на руки. Расфокусированное зрение уже не позволяло видеть его лица, только слышать ускоренный стук его сердца, за которым моему оставалось лишь поспевать.

«Держись», — будто наяву раздался голос, но как назло силы мои истощились, и я погрузилась в плотную сосущую темноту.

* * *

Бенедикт шел с Эльзой на руках. Его ладони дрожали, напоминая о старой травме. Когда-то при создании артефакта, который теперь висел у него на груди, произошло несчастье — энергетические камни взорвались, а их мелкие кусочки впились в ладони, раскаленные, как угли. Даже спустя столько лет руки пронзала боль без причины, будто его плоть навсегда запомнила раны.

Раз за разом мужчина применял целительское колдовство к Эльзе, но потерянную кровь не вернешь заклятиями, здесь необходим профессиональный целитель. Обеспокоенный, внимательный взгляд нередко бродил по бледному лицу девушки, опровергая главный страх Бенедикта, убеждая, что она жива.

Он сам был испачкан ее кровью, будто мясник, и даже родовой перстень получил свою долю. Пусть совершенно случайно, но привязка завершилась. Камень заалел, хотя и не так ярко из-за состояния Эльзы.

Родовой защитный артефакт позволял находить и чувствовать состояние любого, кто носил перстень из драгоценного комплекта, и в случае женитьбы привязать к нему свою избранницу. Правда, редко кто решался на этот ритуал. Во-первых, связь на крови была слишком навязчивой — она притягивала людей, заставляя их чувствовать друг друга, а во-вторых, если пройти оба этапа, разорвать ее сможет лишь смерть одного из партнеров.

— Целителя! — гулко рыкнул Бенедикт, выйдя за границы леса, у кромки которого дежурил отряд из трех магов. Они прибыли отдельно и прятались в тени, не попадаясь девушкам на глаза.

— Он в поместье, господин, — подскочил к нему служащий.

— Какого лешего он в поместье?! — воскликнул Бенедикт. — Беги вперед, пусть приготовит все необходимое! Быстро!

Помедливший было мужчина побежал в особняк. Ректор направился за ним, несмотря на боль в руках, не намереваясь выпускать Эльзу из рук. Прибегни он к заклятию левитации, и состояние девушки, тело которой и так напитало слишком много целительской магии, могло ухудшиться.

«Рисковать нельзя. Только не теперь. Если бы не наша связь, Эльза бы умерла», — подумал он, и его захлестнула ярость.

Когда, стоя около у озера, Бенедикт ощутил чужую боль и свое имя, нашептываемое слабым женским голосом, он точно знал, куда идти. И не давая толковых объяснений, ректор побежал прочь от остальных распорядителей отбора, боясь не успеть. Перстень на его пальце раскалился, обжигая кожу.

Стоило Бенедикту войти в лес, вернулось и знакомое ему притяжение, не отпускавшее его уже долгое время. Когда два года назад на артефакт впервые пролилась кровь девушки, и он ее принял, ректор отнесся к произошедшему спокойно, как к очередной проблеме, с которой следует разобраться. Годы научили его, что нет неприятностей, которые решить невозможно. Если что-то уже случилось, надо смиренно искать выход, а не гадать, что бы произошло, если бы обстоятельства сложились иначе, более благоприятным образом.

Ректор стал присматривать и наблюдать за Эльзой, не являя при этом себя. Отчасти им двигал научный интерес, ведь уже довольно давно никто не привязывал партнера к кольцу-артефакту. Он желал разобраться, как действует связь и насколько верны сведенья в фолиантах имперского дворца, поэтому тянул с разрывом привязки. Поначалу она была крайне слаба, не приносила беспокойств и действовала лишь в одном направлении.

Со временем наблюдение Бенедикту наскучило. Он перестал следовать за студенткой по пятам, решив, что, как подвернется возможность, обязательно избавится от связи. На первом этапе это способна сделать лишь жгучая ненависть, что на корню перечеркнет теплые чувства между партнерами.

Но спустя несколько месяцев девушка вновь привлекла его пристальное внимание — работа в лавке на Теневой улице крайне опасное занятие. Немного подумав, Бенедикт решил, что за студенткой надо приглядеть, и поручил это задание Ранделу, который уже три десятка лет неотступно шел за ним подобно призраку, помогая и исполняя любые приказы.