Отбор демона, или Тринадцатая ведьма - [4]

Портал схлопнулся. Мир превратился в сияющее пространство.

* * *

Крыша башни испарилась, как дым.

Стены после взрыва причудливо раскрылись в разные стороны, подобно оплавленному каменному цветку.

Маска, догорев, осыпалась на пол пеплом. Я шокировано натягивала на себя обгоревшую по краям скатерть, прикрывая неглиже.

Вся прокопченная и обугленная, я сидела в центре бывшего чердака. Брови и ресницы ушли в том же направлении, что и крыша.

Меня защитил магический круг: каким бы кривым он ни был, чары сработали. Пентаграмма выдержала, не треснув и не пропустив губительную энергию взрыва. Только вот башне не повезло.

– ЛУИ-И-И-ИЗА!!! – услышала я возмущенный вопль со двора. Подойдя к краю, посмотрела вниз.

Мой отец, притоптывая ногой в тапочке и уперев руки в боки, возвышался над всеми, кисточка его ночного колпака была взъерошена. Вокруг него стояли разбуженные взрывом родственники.

– А ну спускайся сюда! Немедленно!

* * *

Мои щеки пылали при одном воспоминании о ночном приключении, а вовсе не от стыда за несанкционированные чары, как думали мои родственники. Причиной этого стал некий пылающий соблазнитель. Между генеральной помывкой и заслуженной взбучкой я успела сгонять в чулан и найти пару книг по анатомии демонов. Картинки и краткие надписи заставили пылать не только мои уши, но и щеки, шею, грудь… В общем, краска стыда залила меня до самых пяток и спадать отказывалась наотрез.

Я сидела на высоком стуле посреди кухни. Это же помещение одновременно использовалось как прихожая, гостиная, столовая и приемная для больных. Вдоль окна стояли столы с колбами и ретортами – рабочее место моей матери, потомственной ведьмы-лекарки Меган О`Коннор, в замужестве Макги. Мне строго-настрого запрещалось подходить к варящимся там зельям и декоктам.

Наш семейный замок, сильно разрушенный временем, достался нам от дальнего родственника, мелкого чародея Генри Макги. Моя мать – знахарка, деревенская ведьма, а отец – чародей в отставке.

Я последний ребенок в семье, маленькая неожиданность, как называет меня прабабушка. Потому что чаще всего у меня все получается неожиданно и вдруг. Правда, это не мешает мне быть прабабушкиной любимицей. Остальные дети уже давно выросли и разъехались кто куда, с родителями оставалась жить только я. Считая дни, когда мне исполнится семнадцать, и я смогу так же, как сестры, покинуть отчий дом.

Все ведьмы в семнадцать лет обязаны оставить родной очаг и зажечь свой. Мне осталось вытерпеть половину лета и начало осени. В октябре, аккурат на Черный Самайн, мне стукнет семнадцать. Я свободная, как птица, вылечу из гнезда. Самая младшая из Макги покинет этот старый разрушенный дом, чтобы построить свой.

Мой отец гневно расхаживал из угла в угол в ночном колпаке, мать, закутанная в шаль, колдовала возле своих столов. Дед с бабкой устроились у камина, взяли себе по мешку хлебных сухариков и приготовились смотреть шоу.

Щаз что-то будет… Отец не сможет долго держать в себе возмущение, с минуты на минуту рванет.

Закутанная в теплое одеяло, с полотенцем на голове, искупанная в лохани с самым сильным мылом, что нашлось в овчарне (с первого раза отмыть от копоти меня не удалось), я сидела, опустив ноги в ведро с мыльной водой, и шевелила пальцами от удовольствия. Это было другое тепло – убаюкивающее, нежное и домашнее, а не опаляющий жар потустороннего огня.

Мама суетилась вокруг. То микстуру в меня вольет, то примочку на ожог наложит, то пластырем ссадину залепит. Мало-помалу, подлатав где-то магией, а где-то заботливой материнской рукой, она привела меня в нормальное состояние и почти божеский вид. Только брови с ресницами вернуть не удалось. И волосы все еще попахивали серой.

Краснолицый, пышнотелого сложения чародей продолжал мерить шагами кухню.

– Неслыханно, чтобы несовершеннолетней ведьме позволялось колдовать без диплома! – разразился грозой с проливным дождиком отец. – Тебе еще нет семнадцати! – Деревянные стропила зазвенели от богатырского возгласа. – Закон запрещает любую ворожбу до совершеннолетия!

– Но па-а-апа! – заныла я.

– А если бы ты пострадала? Если бы замок рухнул?

Мы все посмотрели на сорванную взрывом башню, и мне стало совсем стыдно. Хлюпнув носом, я выпятила вперед губу и зарыдала, стараясь разжалобить строгого отца.

Скулила я и до этого, когда с меня жесткими мочалками отдирали гарь и копоть, но тут я завыла в голос.

– Не поможет! – отрезал чародей. Из моих глаз уже катились особо крупные слезы, предназначенные для очень серьезных проступков. – Ну, не реви, говорю же – не поможет! Я мог бы закрыть глаза на исчезнувший чердак, но отдача от магического взрыва такой мощи обязательно привлечет внимание.

Я тоскливо всхлипнула и закрыла слезогонный кран. По лицу отца видно: действительно не поможет. Мне удалось натворить что-то запредельное, на этот раз избежать наказания не получится, сидением в старом дровяном сарае не отделаюсь – поняла я.

За окном захлопали крылья. В стекло постучались. Мы дружно вздрогнули. Мановение властной руки отца семейства – и створки открылись, впуская пернатую гостью. В клюве у птицы зажат свиток пергамента, перевязанный лентой и скрепленный восковой печатью. Сова была крупная и белоснежная. Явно редкой породы.