От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - [90]
Важно отметить, что существует и иная оценка, согласно которой «секретный дополнительный протокол никогда не был ратифицирован и уже по этой конституционно-правовой причине оставался недействительным»[575].
Следует заметить, что в ходе работы Комиссии ее членами высказывались разные мнения, отражавшие их политическую ориентацию. Позиция одних была в дальнейшем официально отражена в Постановлении. А вот другие, наиболее радикально настроенные, выражали активное несогласие с ней, считая, что главным мотивом заключения Договора о ненападении было не желании обезопасить страну, а подписать вместе с пактом секретный протокол, который давал «возможность ввода войск в прибалтийские республики, в Польшу и Бессарабию, даже в перспективе в Финляндию»[576]. Однако с подобными утверждениями никак нельзя согласиться: они грубо извращают исторические реалии и расставляют в корне неверные акценты.
Заметим, что в выводах Комиссии Яковлева не было ни словом упомянуто о массовом народном движении в поддержку советской власти в прибалтийских государствах. По мнению некоторых исследователей[577], это движение, по сути, являлось выражением не только просоветских настроений, сохранившихся с 1918 года и укрепившихся к концу 1930-х годов, но и выражением традиций длительного совместного проживания народов России и прибалтийских республик. Не желая принимать во внимание внутриполитические процессы в странах Прибалтики при оценке событий 1940 года и делая при этом основной акцент на внешнеполитическом факторе, а именно на советско-германских договоренностях 1939 года, как главной причине этих событий, Комиссия Яковлева в результате встала на сторону тех политических сил на Западе, которые не только отрицали решающую роль народных масс в событиях 1940 года в Латвии, Литве и Эстонии, но и стремились к политическому и национальному реваншу, к развалу СССР и восстановлению в республиках Прибалтики этнократических политических режимов.
При этом важно подчеркнуть, что в то время, в конце 1980-х – начале 1990-х годов, инициирование широких дискуссий по пакту Молотова – Риббентропа и другим аспектам предвоенной политики СССР преследовало главным образом конъюнктурные политические цели, а не желание выяснить историческую правду. Главенствующий тон в них задавали не ученые, а радикально настроенные политики, преследовавшие амбициозные цели. Поэтому уже в 2000-е годы со стороны некоторых историков и политиков появились предложения на официальном уровне отказаться от политической оценки секретных договоренностей Комиссии Яковлева, закрепленной в решениях II Съезда народных депутатов СССР.
Пакт Молотова – Риббентропа не преминула использовать для дискредитации политики СССР и современной России также и Парламентская ассамблея ОБСЕ. 3 июля 2009 года она приняла резолюцию «Объединение разделенной Европы: защита прав человека и гражданских свобод в XXI веке в регионе ОБСЕ». В ней она подвергла осуждению сталинизм и нацизм как «режимы, чертами которых стали геноцид и преступления против человечности». ОБСЕ пошла еще дальше, предложив сделать 23 августа (день заключения советско-германского Договора о ненападении) Днем памяти жертв сталинизма и нацизма. Тем самым на одну доску цинично была поставлена нацистская Германия, виновная в развязывании Второй мировой войны, и Советский Союз, который сыграл решающую роль в разгроме Германии, и который в большей степени, чем все остальные страны, пострадал от бесчеловечных зверств нацизма, и который вынес на своих плечах основные тяготы и зверства фашистской оккупации. Российская делегация назвала резолюцию «надругательством над историей». Глава российской делегации А. Козловский заявил, что принятием резолюции ОБСЕ вместо того, чтобы объединять людей, раскалывает общество и Европу в целом. С критикой резолюции также выступили представители Греции и Франции. Российский МИД также осудил этот документ, который «искажает историю в политических целях».
С учетом всех особенностей непростой международной ситуации, сложившейся во время политического кризиса 1939 года, следует признать, что для советского руководства заключение пакта Молотова – Риббентропа было вынужденной мерой, предпринятой в условиях стремительно приближавшейся мировой войны и необходимости в кратчайшие сроки принять решения в интересах государственной безопасности Советского Союза. Важно также подчеркнуть, что он ни в коей мере и ни при каких обстоятельствах не может рассматриваться в качестве главного толчка к развязыванию Гитлером мировой войны, как это зачастую хотят представить определенные историки и политики. Почему это не так, мы уже подробно описали выше. Нацистская Германия приступила бы к осуществлению своих агрессивных экспансионистских планов, начав с Польши, и без заключения этого договора.
Что же в конечном итоге дало заключение советско-германского Договора о ненападении 1939 года, какие преимущества получил СССР и какие издержки сопутствовали ему?
