От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - [29]
Основное внимание нацистского руководства в 1933–1935 годах в области внешней политики было направлено на ликвидацию установленных Версальским договором военных ограничений. Решение этой задачи облегчалось тем, что еще в декабре 1932 года правительство Веймарской республики добилось подписания Великобританией, Францией и Италией секретного соглашения о признании принципа «равноправия» Германии в вооружениях и необходимости руководствоваться этим принципом при выработке международной конвенции о всеобщем сокращении вооруженных сил. 16 марта 1933 года тогдашним премьер-министром Великобритании Д. Макдональдом был представлен проект конвенции («план Макдональда»), который предусматривал увеличение численности германских сухопутных войск (которые, согласно Версальскому договору, не должны были превышать 100 тыс. человек) до 200 тыс. человек[169].
Значительная часть правящих кругов стран – победительниц в Первой мировой войне не могли не видеть сущности фашизма и национал-социализма, тем не менее они оказывали материальное содействие фашистским государствам в восстановлении их экономической и военной мощи, прежде всего в возрождения германского милитаризма. Во многом это было обусловлено структурой монополистических связей. Авангардную роль в милитаризации Германии играли американские монополии. К середине 1930 года в германскую промышленность в форме долгосрочных и краткосрочных займов было вложено 27 млрд марок иностранного капитала, 70 % которого принадлежало американским фирмам[170].
Монополии США не только широко предоставляли Германии кредиты, но и обеспечивали ее стратегическим сырьем, военной техникой и военной информацией. Германия ввозила из Соединенных Штатов нефть, каучук, алюминий, никель, бензин, сотни первоклассных авиационных моторов. Американские фирмы предоставили в распоряжение нацистской Германии патенты, лицензии на производство дефицитного стратегического сырья, в том числе синтетического каучука, смазочных масел и авиационного бензина. Они знакомили представителей немецких фирм с технологией производства самолетов, моторов, зенитных орудий, оптических приборов военного значения. Филиалы американских фирм в Германии активно участвовали в перевооружении нацистского рейха: обеспечивали вермахт танками, грузовиками и другими видами поставок. Например, половину всех немецких автомобилей выпустили накануне войны предприятия, контролируемые «Дженерал моторс». Участие американских бизнесменов в создании военной мощи Германии происходило с ведома и одобрения президента Рузвельта[171].
Что касается СССР, то к началу 1930-х годов И. В. Сталин как генеральный секретарь фактически закончил консолидацию власти в партии и государстве в своих руках. Последним этапом на этом пути стало устранение с руководящих постов деятелей так называемой «правой» оппозиции в лице Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, М. П. Томского и их сторонников.
В условиях складывания новой конфигурации политических сил в Европе, связанной прежде всего с приходом к власти в Германии национал-социалистов и установлением фашистского режима, в советской внешней политике произошел существенный поворот, выразившийся в отходе от политики изоляционизма, восприятия и интерпретации «капиталистического окружения» как некоего монолитного союза империалистических государств. Кроме того, советское руководство и прежде всего И. В. Сталин внесли определенные коррективы в идеологические установки, отойдя от курса поддержки мировой революции.
В феврале 1933 года в Женеве на Конференции по сокращению и ограничению вооружений СССР подписал декларацию об определении агрессии, но отклика со стороны западных держав не последовало. Тогда советское правительство предложило подписать протокол об определении агрессии между СССР и соседними с ним странами Восточной Европы, а также некоторыми другими государствами. В начале июля конвенцию об определении агрессии подписали, кроме СССР, еще Эстония, Латвия, Литва, Польша, Чехословакия, Румыния, Югославия, Финляндия, Турция, Иран и Афганистан. Бесспорно, это был успех советской дипломатии, ее вклад в выработку международных правовых норм, призванных содействовать предотвращению войны.
М. М. Литвинов в своем докладе на IV сессии ЦИК СССР шестого созыва 29 декабря 1933 года, анализируя состояние международной обстановки, отметил, что разразившийся экономический кризис еще больше заострил существовавшие противоречия, прибавив к ним новые, и что к окончанию эры «буржуазного пацифизма» и буржуазная пресса ряда стран «вместо проблем мира стала открыто обсуждать проблемы войны»[172]. Вместе с тем он специально подчеркнул, что «не все капиталистические государства стремятся сейчас к войне и непосредственно ее подготовляют…»[173]. На основании этого был сделан принципиально новый вывод о том, что советская дипломатия будет уделять особое внимание укреплению отношений и максимальному сближению с теми из них, которые, как и Советский Союз, давали «доказательство своего искреннего стремления к сохранению мира»[174].
На этом этапе Сталин и его сторонники поддержали отмеченное концептуальное видение окружающего мира, выдвинутое Литвиновым и его единомышленниками. На практике это проявилось в том, что в конце 1933 года, в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б), HКИД разработал развернутый план создания системы коллективной безопасности в Европе, который 19 декабря 1933 года был одобрен Политбюро ЦК ВКП(б). При этом учитывалось, что начало перевооружения Германии, ее открытые призывы к пересмотру Версальской системы изменили политический климат в Европе. Нужна была серьезная система безопасности для предотвращения новой войны.
