От Великой княгини до Императрицы. Женщины царствующего дома - [39]

Шрифт
Интервал

Когда и кто кого жалел в покоях царских?
Смеялся — это верно. Как тут не смеяться!
Осьмнадцать лет Арина в теремах жила
Под страхом монастырской кельи.
Царевной да царицей величали,
А страх не отпускал ни на минуту,
Год от года все крепче брал за сердце
Да по ночам душил виденьем клобука.
Родить, вишь, не могла, наследник
Трону нужен. Да как родить от эдакого мужа!
Его младенцам не дал веку бог,
Будь матерью Арина, аль другая.
Одной лишь крови материнской не достанет.
Нет, нет, о Федоре покойном
Я слова злого в мыслях не имею —
Пожил и помер, бог с ним.
Вот только вдовой сделал…
Значит, снова из терема в монашескую келью
Отвором стали двери. Места во дворце
Теперь и вовсе нет для «бывшей», для Арины.
И хитрость не поможет здесь Бориса.
Вот кабы снова принц какой сыскался,
Чтоб на престол со мной взойти,
Так поздно — время нет.
Бояре начеку, как псы сторожевые,
Да и в Борисе нет усердия былого.
Сегодня, пожалуй, он и сам не прочь
Ступени трона перемерить.
А почему бы не ему? Во мне уж нужды нет.
Ан есть, любезный братец! Без Арины
Тебе не обойтись. Коль хочешь править —
Правь, но только именем моим, царицыным.
Я царский терем не оставлю!
Скажешь — такого не бывало? Что ж, пускай.
Но будет! Слышите, бояре, будет!
И крест себе я вас заставлю целовать!
* * *
Никак возок подъехал царский!
Вон как стучат! Ворота отворяют…
Боярин вышел… Кто б это был?
Оконца за ночь позамерзли,
Так толком ничего не разглядишь.
Эй, Васка! Девки! Посох мне!
И манатейку! Живо! От брата
Посол приехал, так надобно
Принять достойно. Кресла пододвиньте!
Да что же вы, негодные, так долго!
И дверь никто не стал, как должно,
Отворять. Поди, посол уж на крыльцо поднялся,
В дверях стоит, покуда вы тут… (Голос девушки)
Что? Что ты сказала? К нам и не подумал?
Пошел и к настоятельнице прямо?
Быть не может! Глядите лучше!
Ну, так что? (Повторяя за девушками) Выходит… В возок садится…
Уезжает… Уехал… Значит так, Борис,
Любезный брат, великий государь
Всея Руси и всех ее земель!
Смиренная черница Александра тебе
Не надобна. О ней и память давно уж
Стерлась в чертогах царских: не было Арины!
А ты и впрямь себя царем вообразил,
Будто не мне обязан шапкой Мономаха,
Будто не Арина вот здесь,
Вот в этих-то стенах, на мужнин трон
Тебя не посадила! Пусть поневоле.
Но могла назвать другого, а назвала Тебя!
Ты кланялся, благодарил,
О крови братской все говорил,
Клялся век помнить доброту мою. И что же?
Забыл в стенах монастыря!
Ненужную сестрицу брат забыл —
Ни почестей, подарков, ни памяти
Былой царице. Стыд один от слуг,
Монахинь, от себя самой. Стыд,
Стыд и горе… Заклятья злого
Я на тебя не положу, храни господь,
Но только кто знает, как долог
Век твой, что ждет тебя, царицу
Марью, детей твоих, кто знает,
Чем отольются тебе те слезы
Обид, которым ты причиной,
Ты один, Борис!

Сначала все так и пошло — по мыслям вдовой царицы. Русская история не знала подобного прецедента, но здесь защитником прав Ирины выступил сам патриарх. Он разослал по епархиям приказ целовать крест царице, другое дело, что непонятным для всех образом клятва на верность перечисляла вместе с Ириной патриарха, правителя Федора и его детей. Летописцы возмутились новшеством: «А первое богомолие за нее, государыню, а преж того ни за которых цариц и великих княгинь бога не молили ни в охтеньях, ни в многолетье». Народ не скрывал неудовольствия «шайкой Годуновых», бояре считали, что престол должен перейти кому-либо из Рюриковичей. В строю претендентов первое место принадлежало боярам Шуйским, никак не костромичам.

Борис знал, что среди вызванных для участия в Земском соборе слишком много его недоброжелателей, и распорядился задержать их на пути в Москву. Но справиться с народом и боярством московским не удалось и на 7-й день после смерти Федора правительница вынуждена была публично заявить в Кремле, что хочет принять иноческий сан. Постричься, но не отказаться от власти, хотя в Новодевичий монастырь она уехала «простым обычаем», безо всяких церемоний. Среди претендентов были позиции двух братьев Романовых — Федора и Александра Никитичей. Раскол в Боярской думе вынудил Бориса сначала скрыться на своем кремлевском подворье, а позже бежать из Кремля к сестре в Новодевичий монастырь. Его интересы оставался представлять и защищать один патриарх, не пользовавшийся авторитетом среди боярства. Напротив — каждое его вмешательство в дела политические вызывало бурю негодования и оскорблений в адрес князя церкви.

17 февраля истек срок траура по Федору — приступили к избранию. Сторонники Бориса представили патриарху «хартию», в которой свидетельствовали, что якобы Грозный посетил больного Бориса и на пальцах показал, что Федор, Ирина и Борис для него равны, «как три перста», и что также показал Федор о Борисе. Явная ложь.

17 февраля с истечением срока траура сразу же приступили к избранию царя. Сторонники Годунова собрались на патриаршем дворе, где составили хартию в его пользу. Одновременно собравшаяся боярская дума предложила народу целовать крест именно ей. Народ отказался, сами бояре не могли договориться между собой. Годуновский собор организовал 20 февраля шествие к Александре и Борису в Новодевичий монастырь. Годунов ответил отказом и желанием постричься в монахи — ему надо было покончить с клеветой о цареубийстве. Настроение столицы стало меняться.


Еще от автора Нина Михайловна Молева
Гоголь в Москве

Гоголь дал зарок, что приедет в Москву только будучи знаменитым. Так и случилось. Эта странная, мистическая любовь писателя и города продолжалась до самой смерти Николая Васильевича. Но как мало мы знаем о Москве Гоголя, о людях, с которыми он здесь встречался, о местах, где любил прогуливаться... О том, как его боготворила московская публика, которая несла гроб с телом семь верст на своих плечах до университетской церкви, где его будут отпевать. И о единственной женщине, по-настоящему любившей Гоголя, о женщине, которая так и не смогла пережить смерть великого русского писателя.


Сторожи Москвы

Сторожи – древнее название монастырей, что стояли на охране земель Руси. Сторожа – это не только средоточение веры, но и оплот средневекового образования, организатор торговли и ремесел.О двадцати четырех монастырях Москвы, одни из которых безвозвратно утеряны, а другие стоят и поныне – новая книга историка и искусствоведа, известного писателя Нины Молевой.


Граф Платон Зубов

Новый роман известной писательницы-историка Нины Молевой рассказывает о жизни «последнего фаворита» императрицы Екатерины II П. А. Зубова (1767–1822).


Привенчанная цесаревна. Анна Петровна

По мнению большинства историков, в недописанном завещании Петра I после слов «отдать всё...» должно было стоять имя его любимой дочери Анны. О жизни и судьбе цесаревны Анны Петровны (1708-1728), герцогини Голштинской, старшей дочери императора Петра I, рассказывает новый роман известной писательницы Нины Молевой.


В саду времен

Эта книга необычна во всем. В ней совмещены научно-аргументированный каталог, биографии художников и живая история считающейся одной из лучших в Европе частных коллекций искусства XV–XVII веков, дополненной разделами Древнего Египта, Древнего Китая, Греции и Рима. В ткань повествования входят литературные портреты искусствоведов, реставраторов, художников, архитекторов, писателей, общавшихся с собранием на протяжении 150-летней истории.Заложенная в 1860-х годах художником Конторы императорских театров антрепренером И.Е.Гриневым, коллекция и по сей день пополняется его внуком – живописцем русского авангарда Элием Белютиным.


Дворянские гнезда

Дворянские гнезда – их, кажется, невозможно себе представить в современном бурлящем жизнью мегаполисе. Уют небольших, каждая на свой вкус обставленных комнат. Дружеские беседы за чайным столом. Тепло семейных вечеров, согретых человеческими чувствами – не страстями очередных телесериалов. Музицирование – собственное (без музыкальных колонок!). Ночи за книгами, не перелистанными – пережитыми. Конечно же, время для них прошло, но… Но не прошла наша потребность во всем том, что формировало тонкий и пронзительный искренний мир наших предшественников.


Рекомендуем почитать
Фридрих Великий

Фридрих Великий. Гений войны — и блистательный интеллектуал, грубый солдат — и автор удивительных писем, достойных считаться шедевром эпистолярного жанра XVIII столетия, прирожденный законодатель — и ловкий политический интриган… КАК человек, характер которого был соткан из множества поразительных противоречий, стал столь ЯРКОЙ, поистине ХАРИЗМАТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТЬЮ? Это — лишь одна из загадок Фридриха Великого…


Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом

С чего началась борьба темнокожих рабов в Америке за право быть свободными и называть себя людьми? Как она превратилась в BLM-движение? Через что пришлось пройти на пути из трюмов невольничьих кораблей на трибуны Парламента? Американский классик, писатель, политик, просветитель и бывший раб Букер Т. Вашингтон рассказывает на страницах книги историю первых дней борьбы темнокожих за свои права. О том, как погибали невольники в трюмах кораблей, о жестоких пытках, невероятных побегах и создании системы «Подземная железная дорога», благодаря которой сотни рабов сумели сбежать от своих хозяев. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.


От земель к великим княжениям. «Примыслы» русских князей второй половины XIII – XV в.

В монографии рассматриваются территориально-политические перемены на Руси в эпоху «ордынского ига», в результате которых вместо более десятка княжеств-«земель», существовавших в домонгольский период, на карте Восточной Европы остались два крупных государства – Московское и Литовское. В центре внимания способы, которыми русские князья, как московские, так и многие другие, осуществляли «примыслы» – присоединения к своим владениям иных политических образований. Рассмотрение всех случаев «примыслов» в комплексе позволяет делать выводы о характере политических процессов на восточнославянской территории в ордынскую эпоху.


История Смутного времени в России в начале XVII века

Книга в трёх частях, написанная Д. П. Бутурлиным, военно-историческим писателем, участником Отечественной войны 1812 года, с 1842 года директором Императорской публичной библиотеки, с 1848 года председатель Особого комитета для надзора за печатью, не потеряла своего значения до наших дней. Обладая умением разбираться в историческом материале, автор на основании редких и ценных архивных источников, написал труд, посвященный одному из самых драматических этапов истории России – Смутному времени в России с 1584 по 1610 год.


Петр Великий – патриот и реформатор

Для русского человека имя императора Петра Великого – знаковое: одержимый идеей служения Отечеству, царь-реформатор шел вперед, следуя выбранному принципу «О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе». Историки писали о Петре I много и часто. Его жизнь и деяния становились предметом научных исследований, художественной прозы, поэтических произведений, облик Петра многократно отражен в изобразительном искусстве. Все это сделало образ Петра Великого еще более многогранным. Обратился к нему и автор этой книги – Александр Половцов, дипломат, этнограф, специалист по изучению языков и культуры Востока, историк искусства, собиратель и коллекционер.


История жизни Черного Ястреба, рассказанная им самим

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.