Прошло три месяца. Одним утром, стоя на обычном своем месте за белым куполом, Ратна кричал на Стоунхендж из молодых людей и вдруг заметил лицо, заставившее его сердце дрогнуть.
А после, когда лекция закончилась, Ратна снова увидел это лицо, но уже прямо перед собой.
– Что тебе нужно? – прошипел Ратна. – Слишком поздно. Я выдал дочь замуж. Зачем ты явился сюда?
Он сложил стул, сунул его под мышку, побросал свои снадобья в красный чемоданчик и зашагал к улице. Его нагнали торопливые шаги. Юноша – сын торговца фейерверками – заговорил, задыхаясь:
– С каждым днем становится все хуже. Как пописаю, сразу начинает жечь пенис. Вы должны помочь мне. Дать мне ваших таблеток.
Ратна оскалил зубы:
– Ты согрешил, ублюдок. Сидел с проституткой. Вот и расплачивайся за это!
Он пошел быстрее, и быстрее, и шаги за его спиной начали отставать, и вскоре он остался один.
Однако на следующее утро он опять увидел это лицо, торопливые шаги проводили его до самой остановки автобуса, голос снова и снова повторял: «Продайте мне ваши таблетки», – но Ратна ни разу не обернулся.
Он влез в автобус, сосчитал до десяти, вытащил брошюры, поведал пассажирам о крысиных бегах. Когда вдали показались темные очертания форта, автобус замедлил ход и остановился. Ратна сошел. Кто-то последовал за ним. Он направился к дому. Сзади частили шаги.
Ратна развернулся и схватил преследователя за ворот:
– Разве я не говорил тебе? Оставь меня в покое. Совсем спятил?
Юноша оттолкнул его руки, поправил воротник и зашептал:
– Мне кажется, что я умираю. Вы должны дать мне ваших белых таблеток.
– Послушай, то, что я продаю, никого из тех молодых людей не вылечит. До тебя это еще не доперло?
После секундного замешательства юноша пролепетал:
– Но вы же участвовали в конференции сексологов… и на английской табличке написано, что…
Ратна воздел руки к небу:
– Я нашел эту табличку на перроне вокзала.
– А как же Хаким Бхагвандасс из Дели…
– Хаким Бхагвандасс, чтоб я сдох! Эти таблетки – всего-навсего рафинад, который я покупаю оптом в аптеке на Зонтовой улице, рядом с магазином твоего отца, а дома мои дочери раскладывают их по пузырькам и наклеивают этикетки!
Объяснив все это, он открыл кожаный чемоданчик, отвинтил крышечку пузырька и разбросал таблетки по земле, словно засевая ее.
– Они ни на что не годны! И ничем тебе не помогут, сынок!
Юноша осел на землю, подобрал одну таблетку, проглотил ее. А затем, встав на четвереньки, принялся лихорадочно собирать таблетки и глотать их вместе с прилипшей к ним грязью.
– Ты спятил?
Ратна опустился на колени и с силой затряс юношу, снова и снова повторяя этот вопрос.
И тут он увидел глаза юноши. С тех пор, как Ратна в последний раз смотрел в них, они изменились – стали слезящимися, красными, приобрели сходство с маринованными овощами.
Он расслабил пальцы, сжимавшие плечо юноши.
– Тебе придется заплатить мне за помощь, понял? Я благотворительностью не занимаюсь.
Полчаса спустя они выгрузились из автобуса у железнодорожного вокзала и углубились в темные улочки. Они шли и шли, пока не добрались до лавочки с навесом, украшенным большим красным крестом. В лавочке орало радио, по которому в этот миг передавали популярную песенку из снятого на каннада фильма.
– Купи здесь все, что тебе требуется, и отвяжись от меня.
Ратна попытался уйти, однако юноша схватил его за руку:
– Подождите. Купите мне лекарство сами, а после уйдете.
Ратна вырвал руку и заспешил к автобусной остановке, но вскоре снова услышал за спиной шаги и, обернувшись, увидел юношу с зелеными пузырьками в руках.
Пожалев о том, что он вообще согласился привести сюда мальчишку, Ратна прибавил ходу, однако легкие, отчаянные шаги не отставали – будто привидение гналось за ним по пятам.
В ту ночь Ратна пролежал без сна несколько часов, ворочаясь с боку на бок, мешая спать жене.
На следующий день, уже под вечер, он приехал автобусом в город и отправился на Зонтовую улицу. Там он встал в некотором отдалении от магазина фейерверков и, сложив на груди руки, стал ждать, когда юноша заметит его. Потом они, не произнося ни слова, отошли подальше от магазина и присели на оградку ларька, торговавшего соком сахарного тростника. И Ратна под шум давильной машины сказал юноше:
– Обратись в больницу. Там тебя вылечат.
– Не могу. Меня в ней знают. Они все расскажут отцу.
Ратна будто наяву увидел огромного мужчину с торчащими из ушей пучками волос, увидел, как тот сидит перед арсеналом шутих и картонных петард.
Вечером следующего дня, складывая свой деревянный стул и собирая чемоданчик, Ратна всем нутром ощущал застывшую рядом с ним тень. Он обогнул Даргах, миновал длинную очередь пилигримов, ожидавших возможности помолиться в гробнице Юсуфа Али, миновал ряды прокаженных, миновал одноногого калеку, который лежал на земле, подергивал обрубком и тянул: «Алл-лах! Алл-ааах! Алл-лах!»
Подняв взгляд, Ратна несколько мгновений смотрел на белый купол.
Он спустился к морю, тень последовала за ним. Вдоль воды тянулась низкая каменная стена, Ратна остановился, поставил на нее правую ногу. С моря накатывали волны, время от времени достигая стены, и тогда густая белая пена взвивалась в воздух, раскрываясь, точно высунувшийся из воды павлиний хвост. Ратна обернулся:
