От Тарутино до Малоярославца - [47]

Но вот парадокс: ни в отечественной, ни в иностранной историографии план отхода французского полководца специально не рассматривался. Никто из историков не обратил внимания на слова брошюры о том, что поражение под Малоярославцем прекратило «мгновенно все стратегические тонкости Наполеона» и смешало «все его планы». Весь вопрос авторы свели к тому, куда намеревался Бонапарт вести свою армию. Большинство историков считали и считают, что он рассчитывал овладеть Калугой, а затем повернуть на Смоленск.

Родоначальником этой версии был известный немецкий историк К. Клаузевиц, который в 1835 году писал: «Отступающий в неприятельской стране, как правило, нуждается в заранее подготовленной дороге…» Это мнение полностью разделял академик Е. В. Тарле (1938), который утверждал, что «в Смоленске у Наполеона были готовы запасы, а на юге у него ровным счетом ничего не было». Эта точка зрения не выдерживает критики. Во-первых, если следовать логике Клаузевица — Тарле, то и войну французский император не мог начать, потому что никакой подготовленной дороги у него в России не было. Во-вторых, и это, пожалуй, главное, в Смоленске не было крупных запасов провианта. Главный интендант Великой армии генерал Л. де Пюибюск, находившийся, кстати, в этом городе, писал: «Я могу сказать, смело, что и Робинзон на необитаемом острове гораздо более нашел пособий, нежели наша армия в Смоленске». О том, что французам не удалось создать на Смоленской дороге необходимых запасов, знал Кутузов. 7 ноября он докладывал царю: «Должно было заставить его (Наполеона. — Б. А.) итти по Смоленской дороге, на которой (как нам известно было) он не приготовлял никакого пропитания». Теоретические предположения Клаузевица опровергла действительность: отброшенная от Малоярославца, зажатая со всех сторон русскими войсками, французская армия, отступая по Смоленской дороге, испытывала острую нехватку продовольствия. В-третьих, непонятно, для чего Наполеону понадобилось ввязываться в сражение с русской армией, если он мог из Москвы пойти кратчайшим путем на Смоленск. П. А. Жилин считал, что Бонапарт шел на Калугу, чтобы овладеть калужскими запасами.

Несмотря на очевидные противоречия, эта концепция получила широкое отражение в монографической (см., например, книги Л. Г. Бескровного, П. А. Жилина, Н. А. Троицкого), учебной и справочной литературе (см.: СИЭ, СВЭ).

Изучение разнообразных источников, прежде всего «Переписки Наполеона», изданной в Париже в середине прошлого века, дает возможность ответить на вопрос: куда намеревался Бонапарт вести свою армию, оставив Москву, что планировал предпринять в дальнейшем, а тем самым выяснить историческое значение Малоярославецкого сражения.

В первые две недели пребывания в Москве Наполеон утверждал, что будет здесь зимовать и заставит русское правительство подписать выгодный для него мир. По его приказанию Кремль, окружавшие Москву монастыри и часть сохранившихся зданий были укреплены.

Спешно создавались запасы продовольствия и фуража. По словам адъютанта императора А. де Коленкура, «была произведена тщательная уборка овощей, в частности капусты, на огромных огородах вокруг города. В районе двух-трех лье от города убрали также картофель и сено, сложенное в многочисленных стогах; транспорт был непрерывно занят перевозкой этих продуктов». Маршал Л. — Н. Даву писал жене 18 (30) сентября: «Несмотря на пожар, мы находим огромные ресурсы для продовольствия». Вступившие в Москву русские войска обнаружили огромные запасы, которых вполне хватило бы французской армии на всю зиму. Таким образом, распространенная версия, будто французская армия в Москве испытывала недостаток провианта и поэтому вынуждена была оставить город, не соответствует действительности. Наполеон шел на Калугу отнюдь не для того, чтобы «овладеть запасами русской армии».

Что же заставило завоевателя покинуть Москву? На такое его решение повлияли многие факторы. И упорное нежелание русского правительства вступать в переговоры, и начавшееся разложение французской армии, и действия русских партизан и ополченцев (за пять недель войска Наполеона потеряли свыше 30 тыс. солдат и офицеров), и тревожные сообщения из Франции, где поднимала голову оппозиция, и нараставшая мощь русской армии, из Тарутина угрожавшей главной коммуникации Наполеона. В том или ином сочетании эти обстоятельства приводятся историками, когда они объясняют оставление французами Москвы.

Была и еще одна, может быть, наиболее веская причина. В середине сентября активизировались русские войска, находившиеся на флангах, Отдельный корпус под командованием П. Х. Витгенштейна перешел в наступление и овладел Полоцком. На Волынь прибыла Дунайская армия под командованием адмирала П. В. Чичагова. Французское командование внимательно следило за перемещением этой армии и пыталось определить ее предназначение. Наполеон считал ее немногочисленной и думал, что она будет направлена для подкрепления войск Кутузова. Командующий австрийским корпусом фельдмаршал К. Шварценберг, наступавший на Украину с северо-запада, считал, что Дунайская армия будет действовать против его войск. 12 сентября он доносил начальнику Генерального штаба маршалу Л. А. Бертье, «положение и сейчас затруднительно, но может сделаться еще более серьезным». Донесение Шварценберга поступило в наполеоновскую ставку 24 сентября и вызвало беспокойство. Первая мысль французского императора была об измене вассалов: «Австрийцы и пруссаки — враги, находящиеся у нас в тылу», — заявил он. Но особое опасение вызвало прибытие на Волынь Дунайской армии. Наполеон разгадал намерение русского командования встречным наступлением войск с севера и юга перерезать коммуникации французов, отрезать их от тылов. Бертье посоветовал императору «как можно скорее осуществить его первый проект: покинуть Москву и отойти поближе к Польше, так как это поставит преграду всяческим злым умыслам и удвоит наши силы».