От сумы и от тюрьмы… Записки адвоката - [87]
На маршруте устраивались и дополнительные соревнования, порой довольно смешные. Например, однажды водитель с завязанными глазами должен был, слушая команды штурмана, провести машину по обозначенному прутиками участку пути. Затем он должен был задом въехать в условный гараж, тоже обозначенный прутиками, выехать из него и подъехать к назначенному месту. Каждая секунда промедления была штрафной, а сбитый прутик стоил уже многих штрафных очков.
Когда мне завязали глаза, сверху надели еще темную маску, без прорезей для глаз, и я услыхал команду «Вперед!», то в первое мгновение не мог решиться двинуться с места — хотя и понимал, что нужно выполнить задание максимально быстро. Преодолев нерешительность, я сорвался с места и, как выяснилось, довольно успешно, но не очень быстро преодолел все препятствия.
Очень трудным оказалось такое, на первый взгляд немудреное, задание, как идти с заранее определенной средней скоростью — скажем, 46 км в час. Скорость определялась не по спидометру, а рассчитывалась по специальной таблице. Так, когда мы трогались с места, скорость была нулевая. Из таблицы же, находившейся у штурмана, было видно, какое расстояние мы должны проходить в данный конкретный момент при заданной средней скорости. И вот я помню, что как только мы, наконец, набрали эту среднюю скорость (для этого нужно было от нулевой перейти к более высокой, чем 46 км, и только потом выровнять ее до средней — не все так просто!), как вдруг подъехали к железнодорожному переезду с закрытым шлагбаумом.
Мы стояли на месте, а штурман методично произносил цифры, обозначающие несоответствие преодоленного расстояния времени нахождения в пути. Трудно передать то волнение и нетерпение, которое мы испытывали, ожидая открытия шлагбаума. Едва он медленно поднялся перед нами, мы понеслись что есть духу, чтобы снова набрать нужную нам среднюю скорость. Помнится, что тогда нам это в конце концов удалось, и мы оказались в тройке призеров по этому дополнительному виду соревнований.
В самом первом соревновании, где я участвовал, завершающим дополнительным заданием было фигурное вождение. К этому этапу мы добрались вторыми и уже предвкушали пьедестал, однако это испытание безнадежно провалили. В итоге мы заняли 15-е место из 37, что, может быть, было не так уж плохо для новичков. Однако мечталось нам оказаться на пьедестале, и горю нашему не было предела.
К сожалению, эти любительские соревнования устраивали на личных автомобилях участников, машины терпели от бездорожья и всех тех испытаний, которым их подвергали. Резина снашивалась почти на нет за одно соревнование! А тогда все, что касалось автомобилей, было и дорого, и в дефиците, так что я вынужден был прекратить участие в авторалли, хотя наслаждение испытывал огромное.
Курил я очень много и очень долгое время. Бросил же в одночасье, без подготовки, резко и бесповоротно.
Случилось это, когда в Москве исчезли все мало-мальски приличные сигареты. Просыпаюсь утром — нет сигарет. «Бычка» не нашлось даже в мусорном ведре! Курить хочется страстно, как и любому курильщику по утрам. Я выскочил на улицу, побежал по Сретенке, где было тогда множество табачных магазинчиков, — нету сигарет. Возвращаюсь домой с намерением сесть в машину и ехать на поиски, но вдруг останавливаю сам себя: мало тебе, что ты рылся в мусоре, ты должен еще ездить по Москве искать эту отраву?! Довольно! Ты больше не куришь.
Сказав это себе, я вдруг понял, какое это ужасное решение. Курить-то хочется! Снова иду в прихожую, натягиваю пиджак — и вот тут меня заело: что я, не мужик, что ли?! Я же решил бросить!
Это была серьезная внутренняя борьба. Я весь день провел, раздираемый двумя противоположными чувствами: гордостью за свое мужественное решение и проклятиями за то, что устроил себе такую экзекуцию.
А вечером этого дня, уж так совпало, мы должны были небольшой делегацией из четырех человек отправиться в Польшу по приглашению польских адвокатов. И вот почти перед самым моим отъездом приходит ко мне дочь, которая тогда жила уже отдельно, и приносит несколько пачек сигарет, да еще каких — Marlboro! Представляете, какое это было сокровище для курильщика, живущего в стране, где самыми лучшими сигаретами были болгарские «ВТ»?! У меня началось слюноотделение, но я сказал:
— Ира, я сегодня бросил курить.
Дочь, которая сама курила, тут же радостно забрала сигареты назад, мол, ну и отлично, мне больше достанется.
Но и на этом мои мучения не кончились. Ирка ушла и унесла Marlboro. Я еду на вокзал, встречаюсь там со своими коллегами, мы занимаем наши места и, как положено, собираемся в одном купе за столиком: бутылочка, закуска, задушевные разговоры… Все при этом некурящие — к счастью для меня. И вдруг одна дама из нашей компании спохватывается:
— Да, Генрих Павлович, чуть не забыла: мне перед самым отъездом клиентка принесла блок Multifilter. Я вспомнила, что вы-то курите, вот и взяла для вас.
Вы понимаете, что со мной стало?! Но я выдержал и это. И все: ни разу в жизни я больше не сделал ни одной затяжки.
А вот свою первую сигарету я совсем не помню. Отец был страстный курильщик, прикуривал буквально одну сигарету от другой, и у нас дома всегда были и «Герцеговина Флор», и табак (иногда отец курил и трубку). Понятно, что в классе десятом я начал подворовывать из этих запасов и курить. А окончив школу и поступив в институт, я закурил уже легально и курил лет сорок.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.