От Сталина до Ельцина - [9]

Но невозможно сокрушить до конца построенные нами гигантские заводы, мощные электростанции, нефтегазовый комплекс, ракетно-ядерный щит державы. Как нельзя в историческое «одночасье» сделать общество с тысячами ученых, с миллионами инженеров и учителей обществом малограмотных «крутых» и босяков. Ведь это было общество почти единственное в мире с уже всеобщим средним образованием.

Так кто же мы?

Мы шли от станков и полей в рабфаки и рабочие академии, а наши отцы в это время учились в «ликбезах» и многочисленных кружках. Вся страна училась, а не переучивалась, как ныне. Мы знали — стране нужны специалисты, ученые, конструкторы, экономисты. И вот многие, ещё не достигнув тридцатилетнего возраста, пришли к управлению государством, стали во главе крупных производств. Но разве с ними можно сравнить так называемых нынешних «младореформаторов», «чикагских мальчиков»? Они пришли на политической волне — бывшие «завлабы» или средние журналисты, как Е. Гайдар, не знающие и никогда не работавшие в тех отраслях, которые они возглавили; для них Россия — «это страна», некое пространство для эксперимента.

Мы же были советскими патриотами, верящими во всеобщее интернациональное братство. Такова была идеология времени.

Начало своего жизненного пути я, как многие мои сверстники, считаю характерным и закономерным для всего поколения. Моя биография — в биографии моего поколения и потому не является исключительной.

Родился я 6 марта 1911 года в семье рабочего — кузнеца. Почти сорок лет проработал отец в кузнечных цехах, а в то время трудился в нефтяной компании «Братья Нобель», в Балахановском районе г. Баку. Вместе с моей матерью он приехал сюда из Белоруссии на заработки и обосновался здесь до конца своей жизни. Семья наша была большая, двенадцать детей, хотя помню лишь семерых. Ныне же остался лишь я один. Конечно, отцу с матерью трудно было прокормить такую ораву, выучить и «поставить на ноги». Вот почему уже с малых лет мы старались помочь родителям: на отцовские заработки прокормиться было нелегко.

Однако все мы дружно учились, и четверо из нас получили высшее образование, в том числе трое стали инженерами-нефтяниками.

В школе за партами сидели вместе и русские, и армяне, и азербайджанцы — одна семья, не знающая, что такое «национальный вопрос».

Хорошей школой для нас была общественная работа, многочисленные кружки по интересам, субботники. Один из них — по строительству набережной вдоль Бакинского бульвара, запомнился мне на всю жизнь. Я тогда был секретарём комсомольской ячейки нашего факультета и мне поручили руководить субботником. Весело и дружно спорилось дело, никто не отлынивал от работы: не боялся взяться за тяжёлую тачку с землёй или лопату.

Теперь, бывая в Баку, я с большим удовольствием прохожу по этому красивому, затенённому зеленью бульвару и вспоминаю свою юность и своих друзей...

Я немного забегаю вперёд, но вспомнился один, может быть со стороны и не очень значительный, эпизод из школьных лет, который, наверное, помог мне сохранить здоровье и годы жизни.

Я рано пристрастился к курению. И, как все мальчишки, собирал для этого окурки — «бычки».

Как-то в выходной я и мой товарищ набрали в парке почти шапку окурков и решили посоревноваться, кто из нас больше выкурит. Мы смешали махорку из окурков с морской травой, скрутили «сигары Петра I» и, спрятавшись в пустой мусорный ящик, старались «передымить» друг друга. Я так яростно вдыхал в себя табачный дым, что меня затошнило, голова закружилась, и я потерял сознание. Меня полумёртвым вытащили из ящика, и только через несколько часов и то с помощью врачей, я пришёл в сознание. После этого года три не мог переносить табачного дыма. И ныне, когда нахожусь в «сфере» табачных облаков, меня не тянет к курению. Я, наоборот, выступаю противником курения в компаниях курящих, особенно курящих женщин, и охотно привожу данные Минздрава, что курение сокращает жизнь курильщиков на 20-25 лет. Тот случай многому меня научил и выработал антиникотиновую стойкость на всю жизнь.

Вот улыбнулся этому воспоминанию и опять вспомнил свои детские годы, давний быт моей семьи. Как бы трудно и голодно нам ни приходилось, считалось, что «семья Байбака» жила неплохо. Да, в ту пору рабочие-нефтяники находились в лучших бытовых условиях, чем рабочие других отраслей. Раз в неделю у нашей семьи на столе было мясо. А это уже достаток, если учесть, что кроме отца и матери в семье было ещё семь едоков. Да и квартира наша считалась доброй по тем временам: комната и кухня. И домочадцы, конечно же, исходя из обстоятельств, делили свой ночлег на две половины — мужскую и женскую. Отец и трое сыновей спали на кухне, а четверо сестёр с матерью — в комнате. Ныне такой быт может показаться ужасным, но тогда он воспринимался как вполне нормальный, даже благополучный. Ведь рядом с нами жила семья молотобойца, тоже девять душ, но комната и кухня были меньше наших.

Рабочий Баку — колыбель отечественной нефтяной промышленности — воспитал меня и дал мне путёвку в жизнь. Надо ли говорить, что рос я в трудовой советской вере в прекрасное будущее моей страны, потому что мой город и окружающие его нефтяные промыслы — кладезь огромных богатств, которые обеспечат это будущее.