От славы к проклятиям. 1941-1953 гг. - [84]

Идем дальше. Хрущев утверждал, что Сталин лично надиктовал все решения по этому вопросу. Естественно, что это ложь. Решения по этому делу вместе с постановлением от 27 марта 1952 г. были приняты по результатам обсуждения на заседаниях Политбюро[86]. При этом Сталин всего лишь собственноручно вписал в протокол заседания Политбюро 27 марта название постановления[87]. Всего лишь — потому что вопрос и так стоял в повестке дня того заседания Политбюро. Как видите, Никита Сергеевич солгал и в этом аспекте.

Анализируем дальше. Никакого отношения к инициации «мингрельского дела» ни Берия, ни Абакумов не имели.

Берия — потому что он не был сумасшедшим, чтобы заводить дело фактически против себя. А Абакумов с конца лета 1951 года сидел в тюрьме. К тому же они не были друзьями. Само же «мингрельское дело» стало разворачиваться в ноябре 1951 года. Как видите, Хрущев и тут нагло соврал.

Продолжаем анализ. Тогда кто же, когда и почему завел «мингрельское дело», против кого оно было направлено? Ответ прост, как и всегда проста Подлинная Правда.

Это дело было заведено в ноябре 1951 г., то есть уже при сменившем Абакумова на посту министра государственной безопасности СССР Семене Денисовиче Игнатьеве, который вступил в эту должность 9 августа 1951 года. С.Д. Игнатьев — личный прихвостень Хрущева.

Дело заводилось с подачи небезызвестного негодяя в МГБ — Рюмина. А этот мерзавец слишком много грязных дел натворил на Лубянке.

Истинной причиной заведения этого дела, если исходить из документов, была «борьба кланов в грузинском руководстве того времени»[88]. Ну а методы борьбы с оппонентами везде одинаковы — обвинения в чем-то криминальном. В данном случае начали с взяточничества, что вполне «естественно» для Закавказья, а далее довели дело до национализма, сиречь открыто подводили все дело под расстрельную статью Уголовного кодекса. В постановлениях ЦК ВКП(б) от 9 ноября 1951 г. и от 27 марта 1952 г. говорилось уже о якобы вскрытой в Грузии мингрельской националистической организации, которую возглавлял секретарь ЦК КП(б) Грузии М. Барамия.

Самое главное, против кого в действительности было направлено это дело. Своим острием это дело было направлено непосредственно против Лаврентия Павловича Берия. Только не Сталин был инициатором такого поворота событий, а именно же Хрущев, стремившийся при ослабевавшем в силу возраста и болезней Сталине его же руками ликвидировать через МГБ (Хрущев в то время курировал органы госбезопасности) и своего прихвостня Игнатьева опасного в своем, хрущевском, понимании конкурента в борьбе за власть после Сталина. Проще говоря, еще до предвкушавшегося и подготавливавшегося ими насильственного ухода Сталина из жизни ликвидировать Берия с помощью этого дела.

Умный, проницательный и принципиальный противник Советской власти, СССР и лично Сталина, но порядочный человек и исследователь, историк-эмигрант Борис Николаевский в комментариях к ставшему известным на Западе тексту закрытого доклада Хрущева на XX съезде указал следующее: «Заявление Хрущева о «мингрельском заговоре» объясняет причины чисток в Грузии в 1952 году. Хотя Хрущев в нем только намекает, что «мингрельское дело», как и «ленинградское дело», тоже инсценировано Берией и Абакумовым, данное утверждение представляет собой умышленное искажение. Аккурат в ноябре 1951 года министром госбезопасности был назначен один из злейших врагов Берии С.Д. Игнатьев; «мингрельское дело» потому и фабриковалось, чтобы нанести удар по Берии. Это обстоятельство и последовавшие затем чистки в Грузии (в апреле, сентябре и ноябре 1952 года) подрывали положение Берии и открывали путь запланированной «второй ежовщине», начавшейся после XIX партийного съезда… с арестов по «делу врачей»»[89].

При всем том, что Николаевский абсолютно точно схватил суть дела, он, увы, непреднамеренно допустил ряд неточностей. На самом деле ни Берия, ни Абакумов к инициации «мингрельского дела» не имели ровным счетом никакого отношения по указанным выше причинам. Более того. Берия не имел никакого отношения к «ленинградскому делу» — его заводил и раскручивал Абакумов в бытность министром госбезопасности. Игнатьев же был назначен министром госбезопасности 9 августа 1951 г. Судя по всему, допущенные Б. Николаевским неточности были связаны с закрытостью в сталинские времена информации об СССР. Однако все это ни в коей мере не умаляет исключительной точности его анализа по существу затронутого им вопроса. Тут он прав на все 300 %.

И вот теперь можно задать основной вопрос. А какое отношение все это дело имеет к якобы осуществленному Лаврентием Павловичем Берия убийству Сталина и кто, а также зачем приплел к этой истории якобы произнесенную Иосифом Виссарионовичем реплику «ищите большого мингрела»?! И вот тут мы сталкиваемся с обычной в кругах высокопоставленных партийных баранов махинацией — подтягиванием за уши под логику известного еще со времен Древнего Рима вопроса «qui prodest» («Кому выгодно?») одного события, имевшего место практически сразу после похорон Сталина. Дело в том, что 10 апреля 1953 г. упомянутые выше постановления были отменены постановлением ЦК КПСС «О нарушениях советских законов бывшими Министерствами государственной безопасности СССР и Грузинской ССР». Инициатором этого постановления был как раз Лаврентий Павлович Берия. Но ведь Хрущев нигде и никогда не упоминал о том, что эта инициатива Л.П. Берия имела четкую предысторию. Она проистекала из крайней озабоченности Иосифа Виссарионовича Сталина в последние месяцы его жизни злостным бардаком, бесконтрольностью и серьезными, грубейшими нарушениями социалистической законности в деятельности МГБ, что нашло свое отражение и в записке ЦК КПСС № П 35 от 4 декабря 1952 г., в которой говорилось (увы, вынужден повторить ее содержание): «Партия слишком доверяла и плохо контролировала и проверяла работу министерства госбезопасности и его органов…