От полюса до полюса - [59]
Выезжаем в 6:45 в приподнятом настроении, но к энтузиазму, вызванному перспективой нового большого шага на нашем пути, примешивается озабоченность. Если мы сумеем к вечеру добраться до Аддис-Абебы, то окажемся менее чем в 1000 миль от экватора, отделенного от нас длинными и прямыми дорогами.
На первом же контрольном пункте мы спрашиваем у солдата в ботинках, но без шнурков, слышал ли он что-нибудь об обрушившемся мосте. Солдат отрицательно качает головой. Еще через милю наш водитель Сайем останавливается и начинает спор со своими коллегами о горючем. Бензин в Эфиопии строго дозирован, его нельзя приобрести без купонов и соответствующих разрешений. Сайема беспокоит тот факт, что в гаражах, которые окажутся на нашем пути по объездной дороге, никто не будет знать о наших разрешениях. Учитывая все дорожные неприятности, случившиеся с нашим транспортом по пути из Хартума, у него есть все основания для беспокойства, но расчеты произведены, и мы вновь пускаемся в путь. Однако останавливаемся буквально уже через несколько ярдов: на сей раз, чтобы расспросить водителя встречного автобуса о состоянии подозреваемого моста. Все заканчивается улыбками — дорога вполне проходима.
Оставив позади селения, мы оказываемся посреди прекрасного аркадийского пейзажа — зеленых террасных полей, мимо которых по долине прокладывает свой извилистый путь река, стремящаяся к скалистым горам, наполовину укрытым дымкой.
Здесь царит какая-то палочная культура. У всех, кто попадается нам навстречу, в руках палки — для отдыха, защиты… наконец, для того чтобы пасти овец, коз и коров, постоянно куда-то идущих по дороге. Далекий силуэт пастуха, идущего, положив палку на плечи, можно назвать символом скотоводческой Африки.
В деревнях на главных улицах всегда многолюдно. Там истинное столпотворение и суета — мужчины, женщины, дети, ослы и собаки, и нашему водителю приходится изо всех сил гудеть, направляя машину в самую гущу. К югу от Моты, где шестилетняя оккупация страны войсками Муссолини оставила свой след в виде нескольких пузатых и абсолютно неуместных здесь общественных зданий в европейском стиле, мы взбираемся на широкое, заросшее травой плато, над которым далекие горы поднимаются к отметке 12 000 футов (3600 м). Шоколадного цвета ручьи уносят отсюда некую часть многомиллиардного, если мерить в тоннах, запаса богатых почв Эфиопии, которым отныне суждено заканчивать свой путь за Асуанской плотиной, заиливая пустынные воды озера Насер. На этом плато сложенные из дерева и крытые соломой домики часто окружены возведенной без раствора из аккуратно обтесанного камня стеной, однако жители деревень крайне бедны. Скудная одежда латается и штопается. Брюки занашиваются до лохмотьев, ботинки — до дыр. Здесь незаметно даже тех грузовичков-пикапов и тракторов, которые можно было встретить в беднейших областях Судана. Грэм видит объяснение этому факту в нежелании иностранцев вкладывать средства в экономику страны. При коммунистическом режиме Менгисту величина зарубежной экономической помощи в расчете на душу населения была минимальной среди всех слаборазвитых стран мира. Реальную помощь стране могут предоставить только долгосрочные, но никак не краткосрочные капиталовложения, да и те иногда обставлены таким количеством условий и выплат задолженностей, что неспособны принести какой-либо реальной пользы.
Мы добираемся до пересечения с основной дорогой на Аддис-Абебу после шести часов ничем не прерываемой, хотя и тряской езды и уже скоро движемся мимо лоскутного одеяла из зеленых и желтых полей в ущелье Голубого Нила, которое текущая на юг река прорезала на целую милю в скалистом массиве, прежде чем неторопливо повернуть на запад и на север — в Судан.
Высокие стены красного песчаника дышат теплом, становится жарко. Когда мы останавливаемся, чтобы перекусить возле ленивого водопада, мой термометр показывает 100 Т, и прохладный и свежий воздух высокогорья превращается в счастливое воспоминание. Мы вновь погружаемся в истребление запасов арахисового масла и печений, но уже не в одиночестве. Откуда-то сверху над нами доносятся тонкие, почти человеческие крики, и на каменном гребне появляется оливковый бабуин. Грэм говорит, что в Эфиопии теперь осталось совсем немного диких животных. На дне ущелья однопролетный стальной мост висит над Голубым Нилом, над его быстрыми и грязными водами. Этот мост, при том что он является жизненно важным звеном, соединяющим юг и север страны, никогда еще не попадал на пленку. При Селассие и Менгисту такое было просто немыслимо. И лишь благодаря везению, приведшему нас в эту страну сразу после освобождения, вместо враждебности и секретности нас встречают с интересом и желанием сотрудничать. Армия ЭНРДФ, похоже, настолько уверена в своих достижениях, что не нуждается ни в каких угрожающих и устрашающих позах; уникальное явление в нашем мире — армия, которая улыбается.
